Чертовы качели
- « Предыдущая стр.
- Следующая стр. »
Было уже позднее утро, когда Малышка выбралась из берлоги. То есть на самом деле берлога была не берлога, где жили три медведя, а просто обычный подвал с крошечным пыльным окном под потолком. На бетонном полу стояли в ряд деревянные ящики с консервами и валялись старые книжки. К сожалению, это были взрослые книжки, без картинок. Перелистывать их было скучно. К тому же осенью книжки промокли на влажном полу и пахли теперь, как старые Малышкины стельки из сапожек.
Из книг и ящиков, а еще из листьев, веток и крысиных косточек мама-скользик устроила Детенышу колыбельку, папа-скользик выстлал ее чешуйками со своего хвоста, а Малышка положила на чешуйки найденную на улице погремушку.
Детеныш был красивым, ростом почти с Малышку, похожим на огромную гусеницу, покрытую разноцветным пухом, мягким и теплым. Прямо не Детеныш, а радуга. Только он не ползал, как родители, а лежал на месте, спеленутый белыми нитями кокона, и пах шерстью и горящей свечкой.
Ночью Детеныш захотел есть, пищал жалобно и требовательно, разевая пасть, как кутенок, которому забыли дать молока. Малышка спела ему баю-баюшки-баю, а мама-скользик поймала трех крыс, но Детеныш не унимался. Папа-скользик сказал у Малышки в голове, что надо идти за пропитанием, хоть на улице и выпало много белого и холодного.
- Снега, - подсказала Малышка.
- Снега, - повторил папа-скользик и открыл для Малышки жестянку с консервами.
У скользиков не было ни рук, ни ног, ни ушей. Но они что-то такое особенное говорили у себя в голове, и у жестянок отлетали крышки, ящики распадались на доски, а ветер послушно задувал листья в берлогу.
Малышка ела ветчину прямо руками из банки, а пальцы вытирала о свитер, хотя так хорошие девочки и не делают. Но ни поругать, ни похвалить все равно было некому.
Потом Малышка собралась в дорогу. Надела куртку для больших дяденек, что мела полами землю, и зимние сапожки. Один из них, синий, был больше другого, красного, и все норовил упасть с ноги, заодно прихватив с собой носок, который когда-то был белым и без дырки на пятке. Волосы у Малышки тоже когда-то были белые. А теперь стали серые, сбились в колтун, шапка на них налезала с трудом.
- Не скучай, - сказала Малышка Детенышу, встав на цыпочки у колыбельки, и потрясла погремушкой. Совсем близко она наклоняться боялась: слишком большой казалась его голодная зубастая пасть, с руку, а может быть, и с ногу. - Не скучай, мы с твоей мамой идем за пропитанием и скоро вернемся.
Малышка знала, как важно вовремя найти пропитание для Детеныша. Он без него мог умереть и не вылупиться из кокона. Это взрослым скользикам хватало крыс, а Детенышу не хватало, ему для роста ор-га-низ-ма нужна была особая еда.
За ночь сильно намело снега, Малышка медленно шла по мостовой, аккуратно обходя кирпичные завалы, железяки, битое стекло и брошенные машины. Сапожки хрустели по насту, оставляя красивые рубчатые следы. Мама-скользик, длиной как раз с прыгалки, змеилась рядом, приподняв махонькую головку с узкой пастью. Ее чешуя сверкала на солнце, как камешки на человеческих бусах. Такие были у Малышкиной человеческой мамы. Смешно, она не помнит мамино лицо и голос, а вот бусики помнит, и запах пирога с корицей, и книжки с картинками перед сном. Робин-бобин-барабек-скушал-сорок-человек... Малышка споткнулась о камень и полетела носом в сугроб. На ладони набухла кровью ссадина. Мама-скользик укоризненно покачала головкой и подула из ноздрей на ободранную кожу. Болеть сразу стало меньше.
Посреди мостовой лежал мертвый зайка. Длинные уши, серая шерсть, хвостик-шарик. Бок у зверюшки был в крови, красные капли впитались в снег, похожие на клюкву в сахаре. Малышка всегда норовила сахар слизать, а кислую ягоду украдкой выплюнуть в ладонь. Заглянув в открытые глаза зайки, Малышка ничего интересного не увидела. Поковыряла в красных ошметках палочкой и пошла дальше. К следующему утру зайчика здесь не будет. Его унесут и съедят люди или скользики. Или сожрут дикие звери прямо на месте. И некому будет его пожалеть. Зайку бросила хозяйка...