Чешская рапсодия - страница 9

— Друг, Войтех Францевич, вы позаботитесь об этом, не правда ли? — сказал Артынюк, хмуря хитрые глаза. — Спать будете у меня, есть за одним столом со мной. Марфа вам приготовит комнатку за кухней, сама пусть спит в кухне, а Наталья с Нюсей переселятся в каморку на чердаке. А скучно станет с пятидесятилетним стариком, я позову учительницу Шуру. Глупа, да молода, рада будет к мужчине приласкаться, пожалуй, научим ее и в карты играть. Так мы и этой язве Марфе отплатим. У меня глаз наметанный, она за тобой охотится. Твое счастье, что тебе на это плевать, а то пришлось бы каждый день бить вдовушку по нахальной физиономии, а разве интеллигентному человеку приятно бить женщину? Ее муж, мой приятель Иван Кочетов, не умел — и вот видишь, недостает ей этого. И в город будем вместе ездить, научу тебя с евреями торговать, и заживем мы отлично!

Артынюк умолк, опять зажмурил глаза и прислонил голову к стене.

Войтех согласился на перевод пленных в село. Он приведет их завтра же. Починят сарай, в котором жили до того, как их отправили в лес, и им здесь будет лучше, чем в заснеженном темном лесу. Он решил ехать безотлагательно и подготовить людей к возвращению в Максим. Надо еще уведомить экономку… Хотел было сказать об этом Андрею Николаевичу, но тот, упершись затылком в бревенчатую стену и разинув рот, крепко спал. Бартак потянул его за бороду, тот не шелохнулся. Войтех встал. За дверью, в темных сенях, стояла Марфа, глядя на него подстерегающим взглядом.

— Вот как! — удивился Бартак. — Неужели подслушивали?

— А вам-то что? — раздраженно отрезала она. — Начальник орал, как в лесу, а мне хотелось знать, что он там вытворяет.

Бартак рассмеялся.

— Я бы не дал себя в обиду, Марфа Никифоровна, не бойтесь.

— Знаю, а только я хотела слышать, — повторила она упрямо.

Войтех пожал плечами и снова усмехнулся.

— Скажите Наталье, что завтра я приведу пленных к ужину. А Иван пусть с утра пригонит трое дровней под наши вещи. Два человека наших сами не дойдут, придется их подвезти.

Она не спускала с него широко раскрытых глаз, а слова его воспринимала так, словно все это разумелось само собой.

— Остались бы до утра, — сказала она. — Скоро совсем стемнеет, а на дорогах теперь мало ли какие люди шатаются.

— Нет, Марфа Никифоровна, поеду, — ответил Войтех. — Меня ждут. Котомку к седлу привязали?

Она кивнула. Бартак поблагодарил ее и вышел из избы. Марфа подбежала к посудному шкафу, вынула кобуру с наганом и поспешила за кадетом, догнала на ступеньках.

— Возьмите на всякий случай, — сказала она, подавая наган.

— Что вы, я ведь пленный, — засмеялся Войтех и вскочил на коня.

Галопом проскакал он через ворота на заснеженные просторы полей; экономка долго смотрела, как летел снег из-под копыт. Бартак, пригнувшись к гриве коня, сидел в седле, как заправский казак.

Из бревенчатой избы, где была кухня для пленных, вышла повариха Наталья. Молодая, широкая в бедрах женщина, такая перекинет через плечо самого богатыря Самсона!

Экономка возвратилась в комнату и положила наган в шкаф. Артынюк спал все в том же положении, в каком его оставил Войтех. Марфа презрительно скривила губы и, повернувшись к только что вошедшей Наталье, сказала:

— Слышь-ка, пленные придут завтра в село зимовать. Утром с Нюсей перебирайся на чердак, в мою комнату гусара пустим.

Повариха не сказала ни слова, на удивление проворно повернулась и выбежала вон. Марфа ушла на кухню, села на лавку возле печки и уставилась в пол отсутствующим взглядом. Во дворе шумела повариха, звала Нюсю, наказывала мужику Ивану принести дров, вымыть котел и приготовить баню для пленных.

— Баньку обязательно, они, поди, все во вшах да в чесотке, — кричала Наталья.

Марфа медленно поднялась. Надо убрать комнату для кадета. Сделает она это с удовольствием. Вот так же заботилась она о своем молодом муже — и заботилась бы до сего дня, если б не погиб он на войне. Старый Артынюк этого не заслуживает. Учуял, дьявол, что творится в ее душе. Ну, да, чех молодой, хороший…

Марфа посмотрела в зеркало и грустно улыбнулась себе. Да, на лбу уже морщинки, правда, тонкие, как шелковые ниточки. Зато зубы целы. И ямочки на щеках еще сохранились — будто розовыми лепестками выстланы. Марфа пригладила темные волосы, схватила метлу и побежала в комнату, предназначенную для Войтеха Францевича.