Чешские юмористические повести. Первая половина XX века - страница 37

Еще над Чмертовом не простерлась третья радуга его производства, а из Праги уже прибыли расторопные представители общественного мнения и весьма рьяно старались оправдать щедрые авансы, полученные в редакциях.

Едва в один из радужных вечеров господа с блокнотами впервые появились на колокольне монастыря, как хор, ведомый трубным гласом Грознаты, запел пронзительней и протяжней, чем когда-либо прежде. Обе партии, национальная и антинациональная, переходившие уже к настоящим уличным побоищам, где ходская кожа не раз имела случай доказать вошедшую в поговорки прочность, теперь сражались перед лицом носителей общественного мнения. Вот почему, раздавая и получая во имя святой и возвышенной цели увесистые тумаки, бойцы обеих сторон неукоснительно следили, чтобы ни один из них не ускользнул от внимания творцов новейшей истории.

Депеши журналистов, строчивших с таким рвением, что ломались карандаши, перед отправкой экспресс-почтой подвергались контролю местных политических лидеров, жаждавших представить свое воинство во всем блеске сухих лавров. Я говорю «сухих», потому что на сей раз все обошлось всухую, без пролития крови.

Впрочем (как летописец всего фанатического движения, охватившего чешский юго-запад, я считаю своим долгом ради полноты информации упомянуть и об этом факте), в одной пражской газете все же появилось сообщение, будто во время собрания сельскохозяйственной корпорации, члены коей принадлежат к партии, доселе занимавшей в Цапартицкой округе ведущее положение, разнузданные аграрные радикалы пролили кровь чешского крестьянства.

Да будет зафиксировано историей — кровь эта была чисто тенденциозной окраски.

Речь идет о том самом собрании окружного сельскохозяйственного объединения, извещение о котором было опубликовано в печатном органе сего товарищества — «Гонце из Цапартиц», по поводу чего «Чмертовске листы» и написали, что, мол, оно не «состоится». «Даже если с неба будут падать шила, собрание состоится!» — парировал тогда «Гонец из Цапартиц». «Чмертовске листы», указав на грамматическую ошибку, поскольку во множественном числе существительное среднего рода «шило» будет иметь форму не «шила», а «шилья», тут же придрались к слову или, как в них было написано, поймали «Гонца» на слове.

У «Гонца из Цапартиц» уже не было времени исправлять свой грубый промах. Мелкотравчатую полемику прервал самый поразительный и самый сенсационный эпизод во всей этой истории [18].

Объявленное собрание, в самом деле, не состоялось, поскольку упомянутые шила, или — правильнее — шилья, действительно падали.

Сей факт был досконально установлен и частными лицами, и общественностью. Когда в Цапартицах заходит о нем речь, некоторые очевидцы, вполне допуская, что шилья падали, отрицают, что это могло происходить на таком пространстве и в таком количестве, как, к примеру, во время града. Данное природное явление — уверяют они — наблюдалось исключительно в ближайших окрестностях трактира «У Шумавы», классической почвы всех цапартицких собраний, а отдельные шилья попадались самое дальнее — на улице, ведущей к «Шумаве». Кстати, при подобном светопреставлении, когда в воздухе летала черепица, а с купола костела сорвало большущий кусок жестяной кровли, и вихрь скрутил его в свиток, точно бумажный лист, а потом положил к подножию храма, не различишь и более крупных предметов, не то что какие-то шилья!

Кое-кто теперь скептически относится ко всему, что касается былой славы дядюшки Ировца, и вообще объявляет эти шилья нелепым вымыслом. Напротив, по свидетельству людей правдивых, пан Бедржих Грозната не зря находился позднее под предварительным следствием (он будто бы швырял шилья обеими руками из чердачного окна трактира «У Шумавы», что было истолковано как попытка нанести участникам готовящегося собрания физическое увечье). Следовательно, наличие шильев отрицать не приходится.

— Пусть будет по-вашему,— отвечали мнимые приверженцы просвещения.— Но его не освободили бы, если б не удалось доказать, что представленные как corpus delicti [19] шилья никому не могли причинить вреда. Когда ради опыта их стали бросать с чердака краевого суда, они большей частью падали на тротуар вниз рукоятью, поскольку именно в ней находится центр тяжести.