Четверо легендарных - страница 14
И оба, начдив и боец, почему-то посмотрели на аппарат.
Еще недавно связь была прервана — провод, проложенный по дну Сиваша, разъело соленой водой. Нужно было как-то подвесить провод. Но как, если кругом ни палки, ни шеста, ни жерди? И тогда связисты стали живой цепью через Сиваш, держа в руках провод, соединяющий оба берега. Четыре часа стояли они в ледяной воде под жгучим ветром, и ни один человек не дрогнул.
Вот что было за этим коротким «есть».
Блюхер взял трубку. Приказы начдива следовали один за другим. Боец понял: дивизия идет на решительный штурм Турецкого вала. Теперь уже не только для того, чтобы выбить врага, но и для того, чтобы спасти красноармейцев на Литовском полуострове. Сиваш уже становился непроходимым, а части, успевшие перейти его, слишком малочисленны и могут не выдержать натиска врага.
— Товарищ начдив! Разрешите и мне…
Блюхер посмотрел на бойца, на повязку, которую он не успел сменить, на побуревшее уже пятно крови, проступившей через бинт, и резко ответил:
— Останетесь здесь! — И, еще раз взглянув на бойца, добавил мягче: — Обещаю вам, скоро получите очень важное задание…
Три часа сотрясалась земля от взрывов, три часа, не смолкая, били пулеметы, три часа штурмовали красные бойцы твердыни Турецкого вала.
Наступление началось около полуночи.
В два часа был взят опутанный проволокой ров.
В три часа, перейдя вброд Перекопский залив, бойцы Блюхера зашли в тыл противнику с противоположной Литовскому полуострову стороны.
В половине четвертого пал Турецкий вал.
…Блюхер стремительно вошел в штаб. Лицо его стало черным от пыли, гари, бессонных ночей. И поэтому было особенно заметно, как ярко горели его глаза, Начдив улыбался.
Боец вскочил и шагнул к начдиву.
— Я обещал — и выполняю обещание. Вы получаете очень важное задание… — Он открыл блокнот и на секунду задумался.
Написать о десятках безуспешных атак, о том, как раненые отказывались идти в госпиталь, как истрепанные, поредевшие полки и бригады отказывались сниматься с передовых позиций и уступить место другим частям, как истекающая кровью дивизия все-таки выбила врага! Нет, обо всем этом — потом! А сейчас коротко и самое главное — в Москве очень ждут этого сообщения.
И карандаш начдива быстро побежал по бумаге.
«Доблестные части 51-й дивизии, — писал Блюхер, — в девять часов прорвали последние Юшуньские позиции белых и твердой ногой вступили в чистое поле Крыма».
ВСТРЕЧА
Конечно, Томин знал, что на поезда надеяться нельзя: ходят без расписания, как придется. Но все вышло еще хуже, чем предполагал, — прибыл на целых три дня позже.
В Чите Томину раньше никогда не приходилось бывать, и все-таки, хоть поезд и прибыл ночью, он решил сразу отправиться в штаб.
На привокзальной площади от случайного прохожего узнал дорогу и зашагал по притихшим улицам. На душе было неспокойно: в штабе ли Василий Константинович? Ведь он просил прибыть возможно скорее, Предчувствие не обмануло: в штабе сообщили, что главнокомандующий в командировке.
Томин досадливо махнул рукой, но тут же улыбнулся, представив, как через день-два войдет к Блюхеру и скажет:
— По вашему вызову прибыл!
А потом… Потом они вспомнят переход через Уральские горы и башкирские степи, расскажут друг другу, что было с каждым из них за три минувших года… Ну и, конечно, поговорят о делах сегодняшних…
В мае 1921 года белогвардейцы при поддержке японцев совершили во Владивостоке контрреволюционный переворот, И теперь армия генерала Молчанова копила силы, готовилась «к походу на Кремль». В это тревожное время и направила партия на Дальний Восток Блюхера.
В ту пору на Дальнем Востоке регулярной армии, по существу, еще не было — отдельные, разбросанные по городам и железнодорожным станциям части. Да и в них неорганизованности и безалаберщины хоть отбавляй. Надо было в короткий срок перегруппировать и укомплектовать части, сократить число штабных и тыловых организаций, заняться обучением войск.
Конечно, Томин понимал, как занят главнокомандующий Народно-революционной армии, и все-таки его терпение скоро стало иссякать. Портило настроение вынужденное безделье. И когда на девятый день опостылевшего ожидания в штабе, наконец, сообщили: «главнокомандующий у себя», он чуть не бегом направился на вокзал, где среди переплетения запасных путей стоял вагон Блюхера.