Четверо легендарных - страница 33
Но на этот раз и всемогущий Трубка оказался бессильным. Когда заходила речь об обмундировании, только мрачнел и беспомощно разводил руками.
Вконец обносились бойцы. Особенно с обувью плохо. У кого солома из валенок торчит, у кого на ногах лапти, да и те еле держатся.
— Как в таком обмундировании в бой идти? — спрашивают бойцы.
А что им ответить!
Уже не раз отправлял Вострецов заявки на обмундирование — в ответ лишь обещания выполнить просьбу при первой возможности. Вот он и решил сам отправиться в Реввоенсовет армии…
В Мелекес прибыли засветло, Вострецов соскочил с подножки паровоза и оказался как раз у интендантского склада. Возле него стоял товарный вагон, в него грузили сапоги. Обошел Вострецов вокруг вагона, прочитал выведенную на нем мелом станцию назначения. «Не нам», — с завистью подумал командир. Но сапоги есть — вот они, значит можно их получить. Или уже последние? Хотел он спросить, много ли еще обуви на складе, но какой-то человек, уже давно наблюдавший за командиром, заподозрил что-то недоброе:
— Ступай своей дорогой! Нечего здесь толкаться.
Уж очень подозрительным казался интерес к дефицитным сапогам так странно одетого человека: видавшая виды солдатская фуражка (она досталась Вострецову с какого-то колчаковца), старая, прожженная в двух местах фуфайка, разбитые лапти.
— Ступай, ступай отсюда!
Вострецов не стал разуверять интенданта. Но когда часовой возле здания, где находился Реввоенсовет, отказался признать в нем командира Красной Армии, вскипел не на шутку.
— Я не с гулянки! Я с фронта! А что в лаптях — так не я один в них хожу! — и, отстранив часового, вошел.
Член Реввоенсовета удивленно поднялся.
— Вам что, товарищ?
Вострецов — солдатская косточка! — вытянулся в струнку. Отрапортовал, как положено, кто он, зачем прибыл. Браво щелкнул… лаптями.
Член Реввоенсовета едва взглянул на врученную ему заявку. Вид бравого командира говорил сам за себя. Если уж он так обносился — что же говорить о бойцах. Ясно, что нужна срочная помощь.
Как и обещал, Вострецов вернулся в полк через два дня. И не с пустыми руками — привез 600 пар сапог и ботинок.
Бойцы повеселели…
— Трубка никогда не подведет…
— Уж раз обещал — выполнит. Он такой, наш Трубка!
А вечером зашел к Вострецову комиссар полка и, посмеиваясь, спросил:
— Слушай, Степан Сергеевич, если мне память не изменяет, хоть старые, латаные-перелатаные, но все-таки сапоги у тебя были. Что ж ты в лапти-то обулся, когда в Мелекес отправился?
Вострецов выпустил изо рта тонкую струйку дыма и спокойно ответил:
— Для наглядной агитации.
«ПОРУЧИК»
Вострецов бросил шинель на лавку и с наслаждением растянулся. И его истомили эти дни, когда переходы и бои следовали друг за другом с неизменной последовательностью, не давая и часа отдыха.
Новое назначение было нежданным для Вострецова.
После одного из жарких боев, когда колчаковцы едва не прорвали линию обороны, он спешил в штаб. Вот-вот должен был вернуться из госпиталя Роман Сокк, чтобы вновь принять командование полком. Но по дороге Вострецова «перехватил» связной из штаба бригады с приказом о его назначении командиром 242-го Волжского полка…
Под ударами советских войск белые откатывались все дальше и дальше. Шли по пятам отступающих колчаковцев и волжцы…
Гулко хлопнула входная дверь.
— Товарищ командир!
Вострецов тотчас вскочил, Сна как не бывало.
— Что случилось?
— Да вот двух колчаковцев схватили, — ответил боец. — С донесением сюда спешили.
Вострецов взял из рук бойца смятый листок бумаги. Положил на стол и, аккуратно расправив, прочитал: «Согласно вашему приказанию выступил в дер. Медведевку. Комбат штабс-капитан Митин».
— Так, — задумчиво протянул командир волжцев, раздумывая, что бы это могло значить.
Только что волжцы выбили из деревни батальон 46-го полка белых вместе со штабом. Очевидно, командир белогвардейцев вызвал батальон штабс-капитана для помощи. Но атака волжцев была так стремительна, что командиру было не до отмены приказов — только бы ноги унести. Ну, а вызванный батальон, не зная этого, продолжал выполнять приказ и, очевидно, сейчас был где-то на подходе к Медведевке.