Четвертый крестовый поход - страница 18
[46] Другой, очевидец вспоминает: «турки могучим потоком ворвались в лагерь, разя стрелами из своих луков, убивая пеших пилигримов… не щадя ни стариков, ни молодых».[47]
Раймонд Агуилерский во время Первого крестового похода состоял священником при Раймонде Сен-Жильском, графе Тулузском, и его отчет о битве при осаде Антиохии (1098) описывает нам смятение боя:
«Дерзость врага нарастала… наши люди, рассчитывая на выгодное возвышенное положение, бились с неприятелем и отбросили его при первом натиске. Однако, забыв об угрожающем положении и стремясь к грабежу, они все же были обращены в бегство. Более ста человек погибло в воротах города, а еще больше полегло лошадей. Турки, достигшие основания крепости, хотели спуститься в город… Битва шла с утра до вечера с такой яростью, о которой прежде никогда и не слыхивали. Нас постигло ужасающее и небывалое бедствие, и среди потока стрел, камней и копий пали столь многие, что люди утратили чувствительность. И если вы спросите, как настал конец битвы, то я отвечу, что спустилась ночь».[48]
Спустя почти пятьдесят лет французское войско во время Второго крестового похода претерпело еще большие страдания. Оно было почти полностью уничтожено турками на юге Малой Азии. Одо Дейльский, участник этой экспедиции, описывал состояние выживших, медленно собиравшихся в лагере: «Той ночью сна не было, и каждый, потеряв навсегда хоть одного товарища, с радостью приветствовал того, кто был лишь ограблен, забыв об ущербе».[49]
Кроме страха смерти, существовал еще и риск попасть в плен. Простых солдат скорее убили бы на поле битвы или продали на невольничьем рынке в Алеппо, Дамаске или Каире, обрекая на существование, исполненное тяжкого труда. Более высокопоставленных персон, если их опознавали, брали в плен, а затем со временем освобождали за выкуп. Содержание пленников неизбежно было плохим. Ибн Василь, мусульманский писатель начала XIII века, описывал баальбекскую тюрьму как яму без окон: «там не было разницы между днем и ночью». (По иронии судьбы, именно в Баальбеке во время гражданской войны 1980-х годов в Ливане держали в качестве заложников Джона Маккарти, Брайана Кинана, Терри Уэйта и Фрэнка Рида). Существует описание еще одной тюрьмы в замке Бет Гуврин, где некий пленник содержался в течение года в одиночном заключении, после чего дверь растворилась — но только для того, чтобы в камере оказался еще один узник. Несмотря на столь суровые условия, некоторые узники проводили в заключении по много лет: так, в 1160-х годах правитель Алеппо освободил немецких пленников, захваченных во время Второго крестового похода еще в 1147–1148 годах.
Иногда выкупа так и не происходило — как было в случае со злосчастным Жервасом де Базошем (Gervase оf Ваzoches), захваченным сарацинами в Ойе. Король Иерусалимский Балдуин I отказался платить за него, и тюремщики Жерваса поставили его перед выбором: смерть или принятие ислама. Современник описывает судьбу Жерваса:
«Удивительно упорный, он отверг столь преступный поступок, не желая даже слышать о таком святотатстве. Достойный похвалы муж сей был немедленно схвачен, привязан к дереву посреди поля и разнесен в клочья летевшими со всех сторон стрелами. Из его черепа была сделана корона, а остальная часть пошла на чашу для правителя Дамаска, по приказанию которого все и было совершено, чтобы устрашить христиан».[50]
Даже если крестоносцу удавалось избежать гибели или плена, для большинства участников экспедиция представляла собой чрезвычайно суровое испытание. Основным источником трудностей являлся недостаток пищи и воды. Армия могла везти с собой ограниченное количество запасов и, покинув дружественные земли, начинала испытывать затруднения с добычей продовольствия у напуганного или враждебно настроенного местного населения. Получавший сведения из первых рук, автор «Gesta Francorum» писал, что воины Первого крестового похода были вынуждены идти на крайние меры, чтобы выжить.
«Наши люди были столь измучены жаждой, что пускали кровь лошадям или ослам, чтобы напиться; другие опускали в сточные ямы пояса или другую одежду и выжимали в рот влагу; третьи раскапывали влажную землю и ложились на спину, укладывая землю себе на грудь».