Что человеку надо - страница 36
— Я в Бильбао был. Это большое горе!.. Авиация. А у нас ни черта… Надо, товарищи, помочь баскам!
Когда он кончил, сзади крикнули:
— Почему «Кропоткина» отослали?
Встал Маноло:
— «Кропоткина» я отослал, меня ругайте. Я в Веге одного бандита пристрелил. Такой все равно, что фашист. А «Кропоткин» начал мутить. Он хороший человек, только он смотрит какой кто партии. В Барселоне это полбеды, а на фронте — одна партия. Хотите другого командира, говорите прямо. А против крестьян я не пойду.
Все молчали.
Днем Маноло сидел у речки и вырезывал из дерева лодочку для ребят; он любил делать игрушки, смеялся: «Скоро мастерскую открою». За кустами купались бойцы; они не видели Маноло и он их не видел; доносились голоса, плеск воды. Вдруг Маноло отложил нож.
— Они назад хотят повернуть. В Вильянуэве все было общее, а теперь спрашивают: чья курица? У одного десять кур, а у другого ни одной. Какая же тогда справедливость? Почему Маноло отослал «Кропоткина»? Правда глаза колет…
— Он в генералы метит. Был анархистом, а теперь за кулаков вступается. Товарища не пожалел…
Маноло узнал голос Томаса… Он больше не слушает, с ожесточением он долбит дерево.
— Ребята, кто попотеть хочет? Надо крестьянам помочь…
Маноло набрал тридцать человек. Они поехали в Вегу. Крестьяне встретили их с опаской; но солдаты смеялись, играли с ребятами, приехали они без ружей, и крестьяне быстро успокоились.
Машин не было, жали серпами. Маноло до девятнадцати лет прожил в деревне. Он поглядел на полосу, усмехнулся и снял рубаху. Зной его веселил; он ласково приговаривал: «Ну, и печет!..» По голой спине ползли крупные капли.
Кончили работать, когда стемнело. Крестьяне смущенно улыбались: «Отблагодарить вас нечем». Они заставили солдат поужинать с ними. Диего играл на гитаре; бойцы танцовали с девушками.
Маноло привез вдове Николаса муки, сахару. Он нашел кусок проволоки и смастерил для девочек человека на лошади.
— Смотри, хвостом двигает…
Девочки больше не боялись Маноло. Они кричали: «Начальник, иди сюда!» Он смеялся: «Какой я вам начальник?» Он заметил, что дверь в дом не запирается, хотел сказать: «Сейчас видно — хозяина нет», но во-время спохватился, принес инструменты, починил. Ему хотелось все время что-нибудь делать. Женщина сказала:
— Устал ты, посиди.
Он сел, сгорбился. Девочка теребит его за рукав, он не смеется. Женщина вздохнула:
— Что? Плохо воюете?
Он встал:
— Воюем хорошо. Рио Кларо взяли. Ехать мне пора…
— Ребята хорошие. Только их отсюда поджучивают. «Кропоткин» тоже постарался… А у меня времени не было — я воевать учился. Если их рассовать по другим бригадам, они будут замечательно драться.
Варгас спросил:
— Маноло, а тебя куда?
— Я одно дело задумал — надо у них в тылу пошарить… Дай мне человек десять, я сам отберу. Я эти места как свои пять пальцев знаю — полтора года прожил. Там у них один мост по мне скучает. Видишь?
Маноло вытащил карту.
Он уехал из Барселоны рано утром; только-только начинало светать. С необычной для него нежностью он обнял Кончиту. Она перепугалась:
— Куда едешь?
Он растерянно поглядел на нее и сейчас же улыбнулся:
— В Валенсию, к министру. Видишь, пиджак надел.
Стоят горячие душные дни. Тяжелые орудья громят Мадрид. В госпиталях нет свободной койки: женщины, старики, дети. Продавщица универсального магазина на Гран Вие показывает летчику шелковые рубашки. Оба прислушиваются:
— Близко…
Потом, улыбаясь, девушка говорит:
— Вот последняя модель…
Дети спорят:
— Это не сто пятьдесят пять, это двести двадцать.
Они различают калибр снарядов по звуку. Они перестали играть в войну; играют они в старые игры, в прятки или в пятнашки.
Под домами Карабанчеля люди живут, как кроты: они закладывают мины. Учительница музыки Кармен продолжает давать уроки, и вдруг из открытого окна доносятся гаммы и сердитый счет: «Раз-два-три». Идет немолодая женщина с кульком. Услышав женские шаги, слепой солдат по привычке чмокает губами:
— Красотка!
В газетах каждый день огромные заголовки: «Да здравствует наступление!» Все чего-то ждут.
— Что пишут?
— В Париже убили двух итальянцев…
Над десятью фронтами — палящее солнце. Вчера астурийцы отбили атаку на Грульос. Возле Пеньярои утром была занята высота 820; после обеда противник перешел в контр-наступление и высоту пришлось очистить. Ломо Верде переходит из рук в руки. Возле Аранхуэса сдался в плен фельдфебель. В Карабанчеле взорвали два дома. Авиация бомбила Чинчон; восемь убитых. В Каса де Кампо артиллерия обстреляла холм Габитос. Большой стол завален телефонограммами. Полковник диктует: