Что такое руна? И другие эссе - страница 7

Проблема нашего народа в том, что он одержим этим хитрым, переменчивым богом. Иногда он помогает мам «сохранять землю» и «принимать небо». Но иногда, в экстатическом порыве, мы закрываем один глаз, также как наш полуслепой бог, и видим фантастичные видения того, что «может быть». Фантастичные видения бесконечных возможностей. Так мы впадаем в современный нигилизм, который выставляет себя как идеализм — обещание, что мы можем быть кем пожелаем (что на самом деле является желанием не быть ни чем). Вера в то, что наша суть состоит в отсутствии сути, — это чисто западная беда. Но мы воображаем, что и другие стремятся к тому же «идеалу»; что внутри каждого готтентота сидит европеец, до боли желающий жить в инклюзивном, «мультикультурном», демократическом обществе, усеянном автозаправками и торговыми центрами, на сколько хватает глаз. Мы не осознаём, что проецируем собственную денатурированную природу на других; мы не признаём современные идеалы инклюзивности и мультикультурализма как новые формы западного этноцентризма. Почему? Потому что, опять же, мы воображаем, что не обладаем природой и реальным ethnos вовсе.

Клири упоминает большую часть этих аргументов в обширном обзоре книги «The Uniqueness of Western Civilization» (которую можно прочесть онлайн на Counter-Currents/North American New Right и альманахе North American New Right, выпуск 2). В настоящей же книге, в эссе «Свободны ли мы?», Клири пронзает ложную концепцию свободы, к которой западные люди весьма склонны. Он пишет: «...быть, значит быть чем-то — чем-то определённым. Стремление быть ничем определённым — это попросту стремление не быть. Это ужасный телос современной западной цивилизации. Наш поиск ложной свободы в корне своём является желанием стереть себя из мира, желанием смерти. Жизнь это индивидуальность, определённость, форма, порядок, иерархия и ограничения. Те, кто примут жизнь, должны принять и все её элементы. Мы должны сказать ДА всему тому, что говорит ещё большее НЕТ нашему высокомерию».

Мы, европейцы, обладаем природой, которая нас «детерминирует». И, заимствуя образ у Гегеля, скорее человек перепрыгнет Колосс Родосский, чем мы сбежим от этой природы. Клири утверждает вслед за Гегелем, что истинная свобода означает желание или принятие нашего предназначения и прославление его. Ведь, учитывая нашу славную историю и благородство душ, с чего мы захотим быть кем-то другим, кроме самих себя?

В своём эссе о книге «The Uniqueness of Western Civilization», Клири утверждает, что настоящее состояние очевидного упадка есть этап в исторической диалектике, в котором наши люди придут к осознанию самих себя. (Если поместить это в более широкий контекст космологии Клири — это часть процесса по осознанию себя во Вселенной). В следующей исторической фазе Клири предполагает (оптимистично), что мы осознаем безрассудство отрицания собственной природы и невыбранных биологических и культурных обстоятельств, которые делают её существование возможной. Мы решим принять эти обстоятельства и возжелаем нашего предназначения. Европейский дух придёт к завершению и осознанию себя, а также полному обладанию собой. В этот момент, свободные от всего, что нас связывало, мы воистину станем «теми, кто мы есть», как говорит Клири. Сначала верблюд, потом лев, потом ребёнок.

Всё вышесказанное затрагивает лишь самую поверхность этих замечательных эссе. Я ничего не сказал об одном из лучших эссе из данного собрания: «Всё иль ничего»: сериал «Заключённый» и пьеса «Бранд» Генрика Ибсена». Это продолжение эссе о сериале Патрика Макгуэна «Заключённый» опубликованного в сборнике «Взывая к богам». Даже читатели совершенно не заинтересованные в данном сериале найдут взгляд Клири на пьесу «Бранд» крайне любопытным.

Сознательные люди знают, что современная мэйнстримная культура, возглавляемая обидчивыми левыми, совершенно несостоятельна. Фактически, сейчас нет ничего достойного внимания в «серьёзном» искусстве, литературе или философии — ничего чтобы каким-то образом не шло на компромисс с ограниченностью, трусостью,