Что тебя ожидает после смерти - страница 14

Мы посчитали важным привести эту цитату, несмотря на ее длину, потому что она говорит бесконечно лучше, что мы могли бы это сделать почему смерть нам приносит "покой". Тело, действительно, есть инструмент морального действия; или скорее, в то время как инструмент имеет только искусственные связи с рукой, которая его держит, даже очки — изменяя зрение — не являются егопрямыми органами, жизненно соединенныеми с чувством зрения, как глаза, тело, само абсолютно информированное душой, которая оказывает влияние на него, ей отвечает тем же. В человеческом составе нет ничего от платоновского дуализма. Католик может с полным правом почитать Пресвятое Сердце, пронзённые руки, прободённый бок и, говоря словами восхитительной протестантской песни Александра Vinet, «величественную главу своего Спасителя». Но как только душа "отделена" от тела, субстанциональная форма, лишённая "информации", человек, человек реальный, сложный и полный, подлинный человек, «человеческий состав», как говорит Аквинат, следовательно достиг, на свое счастье или на свое несчастье, этой "ночи", о которой Иисус говорит, что в ней «никто больше не может делать» (Ин 9:4). Каждый из нас получает от Бога свои «двенадцать часов» (там же, 11:9), в течение которых он может проявить себя здесь в этой жизни действием. Но теперь уже нет больше мозга, нет больше нервной системы, нет больше желез и гормонов, нет больше кровообращения, дыхания, нет больше, тем более, образов ("фантазмы" св. Фомы), ощущений, основанных на физических воздействиях, физиологического элемента в чувствах, умственного труда, такого который мог бы всё фильтровать и организовывать мозг. Время, как и пространство, ритм и меру материи, связанные с движением жизни и тел, как бесплотная душа могла бы это познать в Schéôl'е, как на земле? Если мы делаем различие между осознанием, регистацией внешнего данного чувствами и, через чувства, чувствительностью и пониманием — awareness (осознанием), Bewusstsein, gewaarwording — и сознанием сознания, отражаемым сознанием, этим «я знаю, что я знаю» — consciousness или self‑consciousness, на немецком языке Selbstbewusstsein, на голландском языке bewustzijn или zelfbewustijn — если второе (самосознание) находит во внутренних источниках Я, или более точно Личности, нечто, что не зависит от тела так, чтобы исчезнуть вместе с ним, то первое (осознание) может быть только разрушенным, когда исчезают двери и окна, которые физический организм открывал для него во внешний мир. Отделенная душа должна следовательно покоиться — "видеть сны", как говорит Гамлет — до нового рассвета, до ее жизненного, внутреннего собрания в теле. Следовательно спала горячка, волнение этого существования. Когда мы видим, насколько соматические изменения изменяют содержание нашего знания, мы можем спросить себя о том, что последует из полной отмены для человека любого материального medium'а. Человек слепой, глухонемой, лишенный осязания и вкуса — это — предельный случай вполне представимый — как "испытывал бы" он мир, и как он представлял бы себе его и постигал? Давайте предположим, например, что наши глаза будут реагировать на другие вибрационные ритмы, чем сейчас, что вместо того, чтобы регистрировать цвета спектра, они были бы способны регистрировать только рентгеновские лучи (возможно также: ссылаются на рыб в этом случае; у других живых якобы только два измерения). Чем был бы тогда для нас человек, сидящий на стуле? Скелетом, присевшим на корточки, но устойчивым, в пустоте. Чем была ли бы телеграфная линия? Тонким туннелем, прорытым в непроницаемой и крепкой массе… Но что это было бы, если бы мы должны были знать мир без какого‑то вмешательства тела?

Так как организм, если он нам служит, чтобы сообщать миру наши собственные воздействия, также передает нам впечатления, которые из него приходят. Эти впечатления следовательно не больше доходят до души — по крайней мере как здесь в этой жизни — чем воздействия из неё исходят. Усопшие "покоются". Они, во время всей промежуточной стадии «отделенных душ», отгорожены от этой суматохи, которая никогда не прекращается здесь в этой жизни, от удовольствий и чувственных неприятности, от страданий и удовлетворений, передаваемых чувствами, следовательно от чувственного элемента, который окрашивает и изменяет наши ощущения и чувства, от возбуждений, от жадности, от сомнения, от заботы, от всего того, что могло бы здесь в этой жизни заинтересовать или возбудить «человеческий состав», психосоматический комплекс. Все это, что нас "отвлекало"(в паскалевском смысле), что нас отклоняло от существенных реальностей, нас расстраивало и нас опьяняло, сеяло в нас смущение, всё это в Schéôl'е исчезло. Откуда бы к нам пришли новые искушения? Без сомнения, мы не можем больше забыть самих себя, убежать от нас самих новой деятельностью