Чудеса Божии - страница 29
О наказании за работу в праздник
Архимандрит Серафим рассказывал нам о том, что сам, будучи иноком в монастыре Студеница, своими глазами видел.
Их архимандрит Феодосий очень любил хозяйственные дела и заботился о благополучии обители. Однажды созвал он людей из окрестных деревень, чтобы посеяли пшеницу. А пришлось это как раз на день святителя Николая. Пшеница была посеяна. Да ни одно зерно не взошло. Однако это ничему не научило Феодосия, и на следующий год он в день святого пророка Илии созвал народ жать пшеницу. Как только первая копа была сложена, ударил гром и сжег ее прямо на глазах у всех работавших. Люди стали креститься и расходиться. После этого Фе- одосий понял, что Бог сурово наказывает тех, "кто знает волю господина, но не исполняет ее".
О выборах в праздники
Известно, что представляют собой политические выборы и с какими безобразиями они связаны. Наш православный народ чувствует, что такого рода дела в праздничные дни оскверняют праздники и оскорбляют Бога. Тем не менее после Войны[7] выборы у нас как будто специально назначаются на большие православные праздники — то на Преображение, то на день святого Димитрия и т. д.
Так вот, когда выборы были назначены на Фомину неделю, пришли к нам два священника со Златибора и рассказали о недовольстве народа из‑за того, что политические выборы приурочены к Фоминой неделе — во — первых, это же светлые дни, когда алтарь не закрывается, а во — вто- рых, следующий день — праздник святого Георгия, Крестная Слава многих, многих и многих.
"Наши власти совсем не обращают внимания на то, в какой день назначают выборы. Если выборы — это работа, причем всеобщая важная работа, то почему не проводить их в рабочий, будний день? Народ так или иначе видит отрицательные последствия выборов, проводимых в большие праздники. Например, в 1927 году выборы назначили на важный для православных день Усекновения."Эти выборы ни к чему хорошему не приведут", — говорили тогда люди. И действительно, не вышло ничего хорошего. В Народной Скупштине пролилась кровь — были убиты Радичи. Народ связал это непосредственно с осквернением страшного праздника Усекновения, который крестьянами Ужичского края особо почитается. День, на который выпадает Усекновение, у нас называют" усечным", и на протяжении всего года в этот день не начинают никакой работы: если он приходится на понедельник, то весь год понедельник является" усечным днем", а если на четверг, то весь год" усечный день" — четверг. Так что, поскольку в тот год выборы проходили на Усекновение, народ со страшным предчувствием говорил: "Не будет добра". И добра не было".
О двоих, заваленных в колодце
Два года назад на Усекновение в селе К. двое мужчин копали колодец (хотя этот случай подробно описан в газетах и имена этих двоих упоминались, мы все же не будем здесь их называть из‑за живущих родственников).
В пятницу, накануне Усекновения, они копали уже на глубине. Перед этим велели зажарить им ягненка — поесть, когда выберутся наверх. Но живыми не выбрались и ягненка не попробовали. Другие съели ягненка на их поминках. Дело в том, что земля обвалилась и засыпала этих двоих. Спасти их пытались вызванные солдаты со множеством местных людей, но тщетно. Один был сразу задавлен обвалившимся грунтом, а второй еще два дня был жив, откликался. Люди все делали, чтобы спасти его и, копая, подобрались совсем близко к нему, но в этот момент осыпалась земля и свела на нет их труд. Мы много расспрашивали о жизни этих несчастных. И получили вот какие сведения.
Один из них, по имени Д., был усыновлен, но совсем не уважал своих приемных отца и мать, все время их поносил и мучил, требуя, чтобы его отделили. Узнав, что он завален в колодце, его приемная мать кричала: "Не доставайте, пусть его земля пожрет, так как он меня пожирал. Он это заслужил, и Бог его наказал!"
О другом, которого звали М., рассказывали, что он был распутником, пьяницей, наибольшим сквернословом и богохульником во всей округе. Это он еще два дня подавал голос из обвалившегося колодца. Хотя и был уже явно в лапах смерти, он не вспомнил о священнике и покаянии, а просил водки, которой ему, понятно, не могли подать.