Чудо: Роман с медициной - страница 17

– Не найду, поеду сам, – сказал он твердо.

– Но ведь это обойдется…

– Все равно! Надо будет, продам квартиру.

И Марго поняла, что да, продаст… Черт возьми! Она, уже привычно, перевернула ситуацию, да, естественно, будь она на месте мужа, она продала бы что угодно, но вот на своем… Пустить все имение на лекарства, чего доброго, излечиться и оказаться на свалке? Где еще могут очутиться два писателя, живущих на гонорары и полусимволическую стипендию, еле позволяющую сводить концы с концами, если лишатся своей скромной квартиры, единственного pied-à-terre[6] на этом свете. Нет уж, она предпочитала умереть в своей постели. Стоит ли жизнь того, чтобы платить за нее более или менее устроенным бытом, относительным комфортом, теплом в доме зимой, водой из-под крана… подобное перечисление кажется забавным только на первый взгляд, ведь если альтернатива всему этому… нет, не жизнь, то есть она, но ведь жизнь бывает всякая… В юности Марго частенько спорила со своей ближайшей подругой на тему ценности жизни. «Я готова на все, чтобы только жить, – утверждала та, убежденно закатывая глаза, – без рук, без ног, лишь бы жить!» Марго этого убеждения не разделяла никогда, она не хотела жить без рук, без ног и даже без дома, только спрашивала себя иногда, сохранится ли ее решимость при конкретизации обстоятельств, вот если завтра скажут, хочешь жить, придется ампутировать руку или ногу, сумеет ли она ответить «нет» и уйти из этого мира, сохранив в целости не только свое тело, но и свое «я»…

Она вышла из ванной, выключила свет и подумала, что, возможно, маломощные лампочки навязали обществу именно бывшие красавицы, в полумраке ведь не только букв не разглядеть, но и морщинок…

– Купила что-нибудь? – спросил Михкель, поднимаясь со скамейки на нижнем этаже торгового центра «Виру», где они с Марго большей частью встречались, случись им на часок-другой нарушить заповедь «с любимыми не расставайтесь».

Собственно говоря, особенно оригинальны в выборе места встречи они не были, за последние годы «Виру» стал средоточием общественной жизни, постепенно переместившимся в него из строения, которое Михкель некогда окрестил домом культуры имени Стокманна, множество людей не только ходило по магазинам или восседало в разнообразных кафе, но попросту фланировало по длинным коридорам, или вестибюлям, как угодно, и винить в нелюбви к свежему воздуху кого-либо было трудно, ибо при эстонском климате изображать пешие прогулки куда приятнее в торговых центрах, нежели на продуваемых вдоль и поперек городских улицах. Места хватает, и не будь здесь эскалаторов, получился бы тот еще терренкур. Правда, тут не просто тепло, а стоит поистине тропическая жара, по сути, посетителям на входе следовало бы переодеваться в шорты с футболками, а то бродят, истекая потом, да еще за собственный счет, ведь если хозяевам за согрев платят арендаторы, то с арендаторами расплачиваются покупатели… Впрочем, насчет пота так точно не скажешь, большинство даже не расстегивается, очевидно, современный человек, привыкший к перемещениям из одного обогреваемого помещения в другое – дом, салон автомобиля, учреждение, авто, магазин, салон, дом – постепенно утрачивает терморецепторы…

– Купила, – сказала Марго чуть виновато. – Еще одну блузку.

– Ну и молодец.

Марго промолчала, особой доблести в лишних покупках она не находила, но иногда… Дважды в год, во время краткосрочных якобы скидочных кампаний, в ходе которых «Стокманн» и «Каубамая» сплавляли залежалые товары, приправив их некоторым количеством псевдодешевых вещичек, она в магазины заглядывала и даже что-то приобретала, в универмаге, конечно, поскольку в «Стокманне» о существовании сине-зеленой половины спектра, кажется, вовсе не подозревали, а она предпочитала именно эту цветовую гамму, зеленый, голубой, синий… но не фиолетовый, что еще?.. бирюзовый, морской волны… Вот и теперь ее соблазнил васильково-синий на белом фоне, и она схватила блузку, даже не посоветовавшись с Михкелем, а ведь раньше три часа бы колебалась и тридцать раз взвесила… Можно подумать, новые летние вещи удержат ее на этом свете до лета… Хотя до того не так уж и много осталось, и если томография не обнаружит чего-нибудь фатального, то купленная сегодня обновка не отправится в мусорный ящик ненадеванной… в этом мире ведь любой вещи, новой ли, старой, дорога одна – на свалку… Да и одежка ей больно приглянулась, она пожалела, что купила позавчера другую, сегодняшняя была не в пример красивее, но кто же знал, что такая появится, в сущности, особо выбирать и теперь не приходилось, почти как в советское время, когда торговки, высокопарно именуемые спекулянтками, приносили нечто, и следовало сразу решать, брать или не брать (проблема Гамлета эпохи реального социализма), не возьмешь, уведут из-под носа, готовые вещи котировались высоко, вот вам парадокс, одежду «с чужого плеча»… иногда в полном смысле слова, бессовестно подсовывали тот еще секонд-хенд… одежду с чужого или, по крайней мере, на чужое плечо безоговорочно предпочитали платьям и костюмам, сшитым портнихами, а портнихи в Ереване были умелые, ткани натуральные, шили дешево и на тебя, а не на стандартное бревно без талии и бедер. Удивительно! Тогда, встречая в книгах упоминание о магазинах готового платья, где одевался тот иной иной персонаж, она как-то не улавливала в описаниях презрительного оттенка, только теперь, когда оказалась в мире этой самой готовой одежды, плохо скроенной, дурно сшитой и неизбежной, как старость, она поняла смысл многих пассажей…