Чудовы луга - страница 27

— Известно, каким. Он дал кругаля на север, по землям найлов, — в голосе Раделя слышалось плохо скрытое раздражение. — Прошел дальше на восток и захватил оловянный рудник, принадлежащий Маренгам.

Радель то ли зарычал, то ли выругался. Снова что-то стукнуло. Золотой молча слушал. Залаяла собака.

— Он выпустил оттуда орду каторжников, которые отлично знают не только за какой конец держать кирку. В рудники просто так не пошлют. Он выпустил всех до единого. Святое дерьмо, говорят, он спустился в шахты и своими руками разбивал оковы!

Молчание. Удар в деревянную подпорку. Палатку шатнуло.

— Ты говоришь, что этот… их предводитель…он ведь молод?

— Сопляк. Я допрашивал деревенских — он еще даже не бреется. Красивый, как девка.

Тишина. Ветер шумит в ветвях. Стучат топоры. Целая сотня топоров.

— Знаешь, что он сделал, когда вернулся обратно в кавеновы земли с толпой каторжного сброда? Отбил крепость, приказал повесить уцелевших защитников и разослал тела по всем окрестным деревням, — старостержский лорд с трудом сдерживался, чтобы не сорваться на крик. — Их тела до сих пор там, залитые дегтем. На каждой деревенской площади стоит ивовая клетка, а в ней — труп одного из моих людей. Я помню их по именам, Соледаго.

— Он там не один, — наконец сказал золотой. — Теперь, когда ты рассказал подробно… У него наверняка есть кто-то опытный. Советник. Может быть рыцарь. На рудниках мог быть кто-то…

— Он демон, — уверенно ответил Герт. — Исчадие этих земель, болотная тварь. И лучше бы тебе в это поверить.

— Прости, не могу.

— Но когда я доберусь до него, клянусь, я порежу парня на куски по числу этих чертовых клеток. Будь он хоть трижды демоном.

— Извини, не выйдет, — в голосе золотого звучало вроде бы даже сочувствие. — У меня приказ лорда-тени: взять главарей живыми и привезти в Катандерану для суда и показательной казни.

Ласточка сидела на сундуке, слушала и время от времени притрагивалась к горлу. Ей казалось, что в ямке меж ключицами застрял осколок льда.

После Дня Цветения отправлю Кая к Фалену.

Прошлогодние связки зверобоя превратились в пыльные веники. Ласточка сняла их с чердака, где сушились и хранились травы, и вынесла за дом, к мусорной яме. В коробах осталось немного травяных смесей, на полтора месяца хватит, а там будет лето и новый лесной урожай.

На лето и осень Кай ей пригодится. Где еще найти такого смышленого парнишку, а помощник для заготовок Ласточке ой как надобен! Интересно, что он сегодня принесет в корзинке — корешки сныти, дудник или все-таки валериану?

Когда Ласточке было пятнадцать лет, она сбежала из аптекарской лавки своего дяди с бродягой-школяром. Школяра звали Фален. Фален из Мисты, Фаль Черный Дрозд. Фаль держал путь из Адесты на побережье, в Южные Уста, где какое-то заморское светило читало лекции по алхимии и астрономии. В Вереске он остановился подзаработать в аптекарской лавке, и увел оттуда молоденькую племянницу хозяина.

Ласточку соблазнили не красивые глаза, а красивые речи. Фаль был, наверное, немного чокнутым. Рассказы о превращениях вещества, о свойствах природных сил, о тайнах звезд, о невероятных явлениях, о влиянии всего перечисленного на человеческий разум и о влиянии разума на все перечисленное складывались в одно заманчивое и пугающее слово — магия. Ласточка тогда впервые увидела, как гаснет свеча в руках разъяренного дяди, застукавшего Фаля у запрещенных шкафов, и как дядя, неожиданно запнувшись на середине гневной тирады, смущается, теряется и начисто забывает, зачем спустился среди ночи в заднюю комнату. Фаль мог черпать ладонями раскаленные угли и не получить ни единого ожога. Он мог провести Ласточку по улице так, что никто, кроме собак и кошек, не замечал их. Фаль мог зарабатывать на жизнь фокусами и никуда не рваться, но он искал ответов на вопросы. Кое-какие ответы у него уже были. Но эти ответы порождали новые вопросы, и гнали парня из города в город, от одной ученой школы к другой.

Ласточка странствовала с ним несколько лет. Женщин в университеты не пускали, единственный способ получить знания — это монастырь. Однако монастырь мог подождать, а пока Ласточка, зараженная той же неистовой жаждой, заменяла Фалю мать, сестру и любовницу, в обмен на крохи, которыми Фаль изволил с ней делиться.