Чужая война - страница 13

Лавр, неумело перекрестившись, вошел внутрь храма. В этот поздний час здесь было пустынно. Ни одного посетителя. Или как там называют тех, кто является в обитель Божью. Лавр этого не знал. В церкви царил полумрак, кое-где догорали самые толстые свечи. Несколько маленьких сухопарых бабулек в плотно повязанных платках собирали погасшие огарки. Некоторые из них умело и энергично оттирали от налетов воска темно-золотистые подставки. Помимо этих добровольных служительниц храма размашисто натирала шваброй кафельный пол уборщица.

Минуты две потоптавшись в нерешительности на одном месте, Лавр приблизился к одной из бабулек и, склонившись к ней, тихо и почтительно обратился:

— Вечер добрый. А службы нет?

Бабушка обернулась и внимательно изучила облик припозднившегося прихожанина.

Опытный глаз старушенции без труда мог определить человека, являвшегося нечастым гостем в священной обители. К таковым относился и Федор Павлович.

— Кончилась, — вежливо проинформировала женщина обратившегося к ней с вопросом солидного господина. — Сегодня ранняя была.

— Тогда как мне найти батюшку?

Лавр не шибко рассчитывал в этом деле на какой-либо успех. Отслужив вечерню, Алексей Костиков, как значилось в визитке священника, мог уже покинуть пределы храма и отправиться куда-нибудь по своим мирским делам. Однако бабушка произнесла то, что Федор Павлович меньше всего ожидал услышать.

— Которого? — уточнила она.

— Алексея Петровича.

— Отца Алексея? — Лицо ее осветилось и приняло весьма благожелательное выражение. Видимо, к разыскиваемой Лавром личности здесь относились с особым почитанием. — Пойдемте, провожу. Если примет…

— Так ведь обязан принять, — несколько бестактно перебил женщину Лавриков.

— Кого обязан? — Бабулька снова покосилась на прихожанина с недоверием.

— Душу смятенную, — как ни в чем не бывало молвил Федор Павлович.

При этом он улыбнулся немного сконфуженно и не заметил, как голос предательски дрогнул. Зато этот факт отметила для себя его провожатая.

— Душу — да, — сказала она. — Душу примет…

Путь их был не очень долог. Всего один узкий проход после основного зала и тут же ответвления по направлению к другим комнатам. Келья отца Алексея оказалась второй по правую руку. Бабушка в синем платочке остановилась возле этой двери и осторожно постучала. Лавр покорно замер рядом, наблюдая за действиями пожилой особы. После стука она просунула голову в дверь и что-то сказала. Видимо, прозвучал и ответ, но его Федор Павлович не слышал. Голова бабульки вновь показалась в пределах его видимости, а затем она и вовсе отошла на шаг назад. Молча указала рукой на дверь. Лавриков воспринял это как приглашение.

Комната, в которой оказался депутат, не была похожа на келью. Во всяком случае, не такой она должна была быть в представлении Лавра. Это больше походило на склад. В углу — целое нагромождение ведер и тазов. Немного правее, на грубом железном стеллаже, покоились упаковки со свечами, разнообразные иконы и еще что-то, чего Федор Павлович сразу не разглядел. Молодой батюшка Алексей, облаченный уже в мирской костюм, был занят тем, что укладывал в потертый портфель несколько книжек и какие-то бумаги. Лавр перехватил священника перед самым уходом из храма. Еще минут десять, и они могли разминуться.

Батюшка улыбнулся.

— Не ждал вас, если честно, так быстро, — произнес он все тем же спокойным, мелодичным голосом, который Лавру уже приходилось слышать однажды в административной столовой.

Федор Павлович шагнул вперед и по-простецки пожал руку священнослужителю. Отец Алексей охотно ответил на это дружеское приветствие. После чего гостеприимно указал Лаврикову на деревянную скамеечку у дальней стены комнаты. Визитер послушно сел.

— Позднее ждали? — спросил Лавр, продолжая шарить взглядом по сторонам.

— Все когда-нибудь приходят. — Батюшка сел рядом на ту же скамью.

— Но я еще не пришел. Я зашел. Гулял рядом, смотрю — ваш храм. — По каким-то самому ему непонятным причинам Федор Павлович не желал раскрывать перед собеседником всей правды. Да и была ли она, эта правда? — Дай, думаю, зайду на огонек. Заведу какой-нибудь теологический спор.