Чужой беды не бывает - страница 15

Дочка некоторое время с удивлением смотрела на меня, потом рухнула на пол и забилась в истерике. Я с трудом успокоила ее.

А сколько неприятностей и огорчений приносили нам ее двойки! Она могла хорошо учиться, но лепилась, в дневнике среди пятерок мелькали тройки и даже двойки. Однажды она стерла двойку в дневнике.

— Зачем ты это сделала? — удивился отец. — Какая была в этом необходимость? Разве тебя за плохую отметку наказывали?

— Это учительница... ошиблась... сама исправила...

Танин нос чуть ли не касался груди.

— Чтобы этого больше не было! — строго сказал отец. — Еще раз повторится — выпорю. Запомни!

— Постараюсь.

— Увидим,— в тон ей ответил Павел.

В следующее воскресенье мы собрались всей семьей в Парк культуры и отдыха, дети давно просились покататься на карусели, лодках. День выдался солнечный, теплый. Мы уже готовы были выйти из квартиры, как Павел вдруг вспомнил, что забыл очки, и вернулся за ними.

Как сейчас вижу: приближается он к нам по коридору (а коридор у нас такой, что на велосипеде проехать можно) с открытым дневником в руке. На его странице зияла варварски протертая дырка, а над ней аккуратно выведенная цифра «5».

— Это, конечно, сделала не ты? — спросил Таню отец.

— Не я,— пролепетала девочка.

— Правильно — другого ответа я не ожидал.

Я со страхом смотрела на мужа — теперь его не остановить ничем. Он взялся за ремень и решительным жестом позвал дочь на кухню. Она была уверена, что бить ее не станут (по крайней мере, никто еще не задавал ей порки!), и отправилась туда, пожимая плечами, с ухмылочкой.

Я не вынесла ее крика, бросилась на помощь, но Павел, не церемонясь, вытолкнул меня из кухни. После извинялся: «Я вынужден был проучить ее, вы-нуж-ден!»

Где-то я Прочитала, как однажды к известному педагогу пришла молодая женщина и сказала, что ее ребенку исполнился год. Она просила совета: когда можно будет начать воспитывать его? Педагог ответил: «Вы опоздали на год».

В педагогике рецептов нет... Кажется, всю свою жизнь только тем и занимаешься, что воспитываешь своих детей, учишь добру, справедливости, честности.

Есть люди, которые считают, что характер человека формируется с детства и изменить его потом уже нельзя, он лишь укрепляется, затвердевает и становится как бы своего рода судьбой.

Но разве можно согласиться с этим? Ведь это же означает предопределенность наших поступков!

Вечером, когда все уже спали, я подсела к Тане на ее постель:

— Вот видишь, до чего ты довела папу!

Девочка молчала.

— Ты не хочешь разговаривать со мной?

— О папе не хочу разговаривать. А еще интеллигент! Дерется с ребенком...

— Но если этот ребенок неуправляем?

— Я хочу спать! — Таня резко повернулась к стене. — Спать хочу.

С тех пор я ни разу не видела, чтобы Таня улыбнулась отцу. При нем она могла растянуть губы и так молча сидеть с идиотской улыбкой, хорошо зная, что мучит этим только меня. Павла не прошибешь. Он только раз отозвался на бойкот дочери: «Посмотрим, как ты себя поведешь, когда твои дети будут плохо учиться и обманывать тебя!»

Глава шестая

Дети преподносили нам сюрприз за сюрпризом.

После школы Гена вдруг зая&ил, что ни в какой институт, как того я хотела, он поступать не собирается, поработает где-нибудь, лучше всего на заводе —там' всегда учеников берут, а вернется из армии — пойдет в милицию:

— Буду милиционером. Я давно обдумал, и переубеждать меня не надо, это мое призвание. Хочу как дедушка... Мама, это дело чести нашей семьи, кто должен пойти по следам твоего отца, а моего дедушки, если не я? Ты уж прости меня, но я не отступлю.

— Гена, сынок, неужели мы с папой не в состоянии дать тебе высшее образование?

— Образование я получу, не беспокойся. А начну с рядового милиционера.

— А папа? — Я умоляюще посмотрела на мужа.— Папа как думает?

Они — отец и сын — переглянулись. Этого было достаточно, чтобы понять: Павел знал все.

«И ты, Брут?»

— Зря ты разволновалась, Геля, парень знает, чего хочет, зачем же ему мешать? Все правильно!

— Неправильно! — воскликнула Таня. — Зачем Генке милиция? Там в любую минуту подстрелить могут. Или ножом... Надо выбрать такое местечко, чтобы в потолок поплевывать, а не трястись от страха. Надо наслаждаться жизнью, пока наши заморские «друзья» не ахнули водородную бомбочку.