Цвет абрикоса - страница 42

— Привет почтенной компании! Примите мои извинения. Поспешила к вам из страха вызвать гнев.

Каждый в свой черед шумно приветствовал ее.

— Споем все вместе, — предложил Ван Шичунь, — и на какое-то время давайте забудем о благопристойности. Ныне ведь та пора, когда, как говорится, «хлеба уже поднялись», — ведь праздник Дуаньу. Когда льется вино и присутствуют красавицы, нельзя не воспеть пир в мерных ритмах стиха. Пусть каждый составит по стихотворению и возвеселит общество. Так кто будет первым?

— Хорошая мысль, — сказал Цю Чунь. — Пусть Юэшэн начнет.

— Сегодня праздник. Вы, господин Фын, гость, прибывший к нам издалека. Потому вам первое слово.

— Ваш покорный слуга хотел бы закончить этот поединок последним.

— Среди нас друг покойной певички Сюэ Мяонян. В свое время он нераздельно владел ее сердцем. Он одарен великой мужской силой и превосходит всех прочих мужей. Осмелюсь передать ему честь начать состязание. Не будем тянуть жребий, и пусть начнет он, хотя бы и без музыкального сопровождения.

На пиру был некто Хань Тянью, в ту пору знаменитый на всю Поднебесную. Не было в Поднебесной человека, который пожелал бы оказаться его врагом: ловко орудовал он палкой и железной пикой, и в любой схватке не было ему равных, ибо везде его лошадь приходила первой. Но в сочинении стихов он был профан. И потому он и его друг Сюэ Нань, желая заглянуть на дно чары, хором воскликнули:

— Можем лишь возглавить винопийство. Просим господина Фына начать, а мы будем вторить.

— Господин Фын! Давно не внимали вашим наставлениям. Просим вас сказать свое слово и как ваши младшие братья за вами последуем.

— Не смею, не смею принять приглашение, — ответил студент. — Нет у меня пиитского дара. Хотел бы отказаться от этой чести.

Но ему не удалось отвертеться.

— Ну, что ж. Мои рифмы стоят двух бокалов вина, — сказал студент. — А если и вовсе не сумею, то пусть мне нальют три штрафные чарки. — И он сложил так:

Студент осушил бокал вина и смущенно произнес:

— Похоже, ваш младший собутыльник осквернил слух гостей.

— Когда сочетается талант к винопийству с поэтическим даром, прекрасно получается.

— Ну а теперь вы, старший брат Ван. Ваш черед, — сказал Цю Чунь.

И Ван Шичунь прочел так:

Он тоже осушил бокал вина.

— Как хорошо вы сказали! — сказал Юэшэн. — Давно не внимал вам, а ныне ваш талант возмужал и много ярче прежнего. Какое величие! Вы превзошли самого себя!

Черед дошел до Цю Чуня. Тот поднялся и прочел так:

Цю Чунь тоже осушил до дна бокал.

— Я просто посмешище на этом собрании, — сказал он. — Мои стихи никуда не годятся.

— Не нахожу, — ответил ему студент. — Картина, вами нарисованная, пронизана чувством, а в ритме слышны мерные удары каменного гонга. Теперь черед Фэн Хаохао.

Та стала отнекиваться:

— Нет. Пусть лучше начнет Паньпань.

— Этот разговор напоминает длинное предисловие. Зачем тянуть время? — заметил кто-то.

— Хотите посмеяться надо мной? Ну ладно. — Паньпань встала и прочла:

— Похоже, не только слух гостей осквернила, но и досадила их взору, — сказала она.

— У тебя, — сказал ей студент, — настоящий талант. Все поздравили ее, также найдя ее необыкновенно даровитой. Велели сказать слово Фэн Хаохао.

— Повинуюсь, — ответила та и прочла:

Студент был восхищен и горячо ей аплодировал. Девицы — прехорошенькие чаровницы в шелках — вполне соответствовали своей славе и на многих пирах были подлинным украшением собрания. Услышав похвалу из уст студента, каждая из прелестниц одарила его долгим взглядом: так катит воды стылая река осенней порой. Студент был изрядно пьян. Он уставился на девушек, не в силах отвести взгляд: пылал страстью, точно костер. Подумал про себя: «Как славно было бы хотя бы с одной из них провести ночь». Между тем празднество затянулось, все были сыты и порядочно пьяны. День сходил на нет, и начало темнеть. На небе высыпали звезды. Цю Чунь на правах хозяина радостно возгласил: