Цвет моей магии - страница 10

Аннике было 21. Мне – 25.

За спиной раздались возбужденные голоса, и стайка студентов пробежала по центральной площади по направлению к Учебному корпусу. По старой привычке я всматривалась в лица девушек-студенток, выискивая свою сестру. И лишь потом вспоминала, что Арла уже выпустилась из учебного корпуса. Одна из лучших учениц, одна из лучших выпускников, целеустремленная и хваткая. Именно за невероятные деловые качества и получила сестра место в Совете магов практически сразу после выпуска. И в тот же момент стала настоящей знаменитостью на нашей родине. Дэдда, утирая слезы, рассказывала, как с малых лет заметила талант и упорство Арлы. На матушку весь город смотрел с уважением, ведь не у каждого ребенок способен добиться таких успехов в столь молодом возрасте. А Арла была счастлива. Обзавелась прекрасным жильем недалеко от городского центра, нашла целый ворох друзей, приятелей и поклонников. Мы нечасто с ней пересекались. Не враждовали, нет, но и сестринской любви друг к другу не испытывали. Холодная вежливость, почти официальные вопросы о здоровье, неискренние пожелания доброго дня – вот и все редкое общение. Никаких обид к Арле я не испытывала. В конце концов, каждый из нас пошел той дорогой, которая оказалась назначенной судьбой.

– Не спи на ходу, Мара!

Легкий тычок локтем от Анники оторвал меня от мыслей. Я вошла в здание Библиотеки и поспешила за коллегой. До того момента, когда придут остальные сотрудники, оставалось не так уж много времени.

Утром в нашем здании, даже с началом рабочего дня, царили покой и тишина. Студенты начинали приходить только после обеда – кто-то по окончании занятий, кто-то – в перерывах между уроками. Преподаватели и вовсе посещали библиотеку исключительно по вечерам. Соответственно и сотрудники освобождались с работы довольно поздно. Но никто не жаловался, ибо быть библиотекарем было особой честью, особенно для недавних выпускников учебного корпуса. Для того, чтобы тебе разрешили присматривать за книгами, нужно было заручиться поддержкой ректората, продемонстрировать отличные знания практически во всех областях науки, а также обладать усидчивостью, скрупулезностью и даже определенной педантичностью. Потому как человеку, неспособному упорядочить мысли в собственной голове, никак невозможно доверить поддержание единого распорядка книгохранилища или консультирование посетителей о том, на какой полке и в каком томе они могут найти необходимую информацию.

– Вот так-так! Господа библиотекари вчера вечером натоптали в коридоре, – усмехнулась Анника. – Ничего, сейчас мы все исправим.

Поистине, ничто не могло испортить настроение этой девушки. Она нырнула в узенькую незаметную дверь и через несколько минут выпрыгнула оттуда, одетая в стандартную униформу – хлопковое платье до щиколоток, обвязанное ремнем. Я вошла переодеваться следующей. Каморка, где хранилась наша рабочая одежда, была настолько крохотной, что уместиться в ней мог лишь один человек. Я сложила свое повседневное платье на полку, надела униформу, пропахшую сухой пылью, достала из шкафа метлу и ворох старых тряпок.

Да, мы с Анникой приходили раньше всех и уходили из библиотеки поздно вечером. Мы не считались библиотекарями. Мы были уборщиками. Теми, у кого не хватило ума поступить или доучиться в учебном корпусе.

– Твоя очередь подметать в приемной господина Даррела, – длинный палец Дирны, старшей уборщицы, чуть ли не воткнулся мне в грудь.

Уборщики терпеть ее не могли – долговязую, костлявую Дирну, единственная работа которой – раздавать нам поручения да следить, чтобы ни одной лишней пылинки не осталось после уборки. Но еще больше мы ненавидели прибираться в приемной комнате и кабинете господина Даррела – директора Библиотеки. Для этих помещений были по-настоящему жесткие требования – чтобы каждая мельчайшая статуэтка на шкафу ежедневно очищалась от пыли, а все поверхности блестели, как зеркало, и даже воздух был прозрачен и чист. Господин директор, вечно хмурый и недовольный, самолично проверял качество уборки и, если что-то ему не нравилось, заставлял перемывать все.