Цвет вечности - страница 9

– Хорошо, папа.

– Развлеки их, Тина.

– Мы тебе поможем, – сказал Клим, стоящий рядом, опуская руку на моё плечо.

После этого родители начинают в спешке собираться. Папа идёт выгонять машину из гаража.

После их поспешного отъезда вместе с Маргаритой вечеринку уже не очень хотелось продолжать. Она стремительно подошла к концу. Ни у кого уже не было настроения, из динамиков доносилась тихая медленная музыка. Илья, Вероника и Соня сидели за столом и без особого энтузиазма листали ленту социальных сетей в телефонах. Клим и Андрей помогали мне убраться и занести остатки еды в дом.

Все ребята оставались на ночь, плавно переместившись на кухню. Они допивали алкоголь, доедали еду и готовились ложиться спать. На террасе всё уже было убрано, и я в одиночестве проверяла, всё ли прибрано. Затем выключила фонарь. Тьма рассеивалась светом полной луны. И белым экраном моего ноутбука. Ко мне сзади подошёл Андрей, который ещё пару минут назад бродил у драконьих вольеров.

– Кто такая Тина? – спросил он у меня тихо.

Я повернулась к нему и вопросительно посмотрела.

– Отец назвал тебя Тиной. Почему?

Его силуэт был хорошо виден в ночи, несмотря на выключенный свет.

– Моё полное имя – Алевтина. Ты не знал?

Он покачал головой.

– Все зовут меня Ава. Но папе нравится Тина.

– Красиво.

Он потянулся, чтобы закрыть крышку ноутбука и помочь мне донести его до дома. Но я остановила его, тронув за руку. Мы оказались слишком близко друг к другу.

– Кажется, Кинли уснул на моей подушке, – шепнул Андрей, не ровным тоном, словно смутившись. Я ощущала его дыхание на своей щеке. – По крайней мере, он был там, когда я поднимался в комнату.

– Он это любит.

Андрей улыбнулся.

Никого рядом уже не было. Только Клим докуривал сигарету, стоя на мосту.

Я чуть отстранилась, открыла проигрыватель и начала переключать композиции. И остановилась на «Мой рок-н-рол».6

– Пойдём. Кое-что покажу.

Я потянула Андрея за запястье и повела за банкетный зал, огибая его дугой слева. Мы шли к озеру, к тёмной беседке, нависшей над водой.

– О, я уже видел это место сегодня днём, – произнёс воодушевлённо он.

– Но не ночью.

Я зашла фонари. Ими был украшен маленький мостик между камышами – вход в беседку, и сама конструкция.

– Вы сами это придумывали? – спросил Андрей.

Мы прошли по мостику, слыша стук своих шагов о дерево. Теперь он оглядывался внутри.

– Да. Всё придумано родителями и сделано с душой.

Андрей опёрся спиной о перила – за его плечами замерло озеро. А я подошла, повернувшись к нему лицом. Встав чересчур близко.

– Прости, – сказала я.  – Я зря это сделала.

– Ты о чём? – переспросил Андрей, делая вид, что не понимает.

– Зря отпрянула. Там, на озере. Иногда, я как Кинли. Люблю подурачиться.

Он весело усмехнулся.

– Значит, он весь в хозяйку?

– Видимо, да. Питомцы ведь часто похожи на своих людей.

Я приблизилась к нему ещё больше и почувствовала, как он положил ладонь на мою спину, и чуть потянул на себя. Встав на цыпочки, я подалась вперёд. И в тот момент, когда наши лица нашли друг друга, а губы соприкоснулись, я всё и почувствовала. А именно – ничего. Неожиданное ничего. Безразличие. Звенящую пустоту.

Но оторвавшись от него, я заглянула ему в глаза и улыбнулась в ответ. Я не собиралась отталкивать его только потому, что пока что у меня нет бабочек в животе. Я не хотела принимать поспешных решений и собиралась дать возможность ситуации развиваться так, как распорядиться судьба.

– Если Кинли будет тебе мешать – не вздумай сгонять его с подушки. Он ещё и кусается, – предупредила я.

Мы двинулись по мостику из беседки, погасили свет. Я не стала проверять, потушены ли угли в мангале, потому что наш участок был полон драконов, обожающих похищать огонь. Мы забрали ноутбук и направились к дому. Все уже рассредоточились по комнатам. Мы собиралась спать с девочками в моей. Прощаясь с Андреем, я поцеловала его в щёку. Оставив своего друга, отправилась к себе.

Меня разбудил тонкий, жалобный писк Кинельгана – я открыла глаза и увидела свою комнату, окутанную мягким утренним светом. Из широкого окна напротив двери струились первые солнечные лучи, чуть приглушаемые невесомой белоснежной занавеской, падающие на подушки и светлую накидку подвесного кресла и на бежево-розовую штукатурку стен.