Далече от брегов Невы - страница 19

Стевен… На Пушкина пахнуло Лицеем. Как тесен мир… Здешний Стевен доводился старшим братом их лицейскому Стевену, добродушному увальню по прозвищу Швед.

В тот же день миновали Ялту — маленькую деревеньку на берегу моря. Поднялись в гору к населённой греками Аутке и, минуя небольшие татарские селения Ореанду, Кореиз, Мисхор, добрались до Алупки, где и заночевали.

У Алупки колёсная дорога кончилась. Дальше шла узкая опасная горная тропа с крутыми поворотами, подъёмами, спусками, часто заваленная камнями — следы недавних обвалов.

Между Симеизом и Кикинеизом пришлось особенно трудно. Здесь в полной мере оценили путешественники превосходные качества татарских лошадей, которые, ступая с камня на камень, озираясь, останавливаясь, балансируя, с величайшей осторожностью выбирали путь. Иногда, на крутизне, умные животные садились на задние ноги, скрещивали передние и так съезжали вниз.

Проехав селение Кикинеиз, увидели Чёртову лестницу (Шайтан-Мердвен), по которой предстояло подняться на Яйлу.

Лестница не зря звалась Чёртовой. Пробитая в ущелье почти отвесно, длиною в полверсты, она пугала десятками крутых поворотов и высотой своих ступеней. Проводник велел спешиться. «По Горной лестнице, — рассказывал Пушкин, — взобрались мы пешком, держа за хвост татарских лошадей наших. Это забавляло меня чрезвычайно и казалось каким-то таинственным, восточным обрядом».

Перевалив через Яйлу — главный горный хребет Крыма, — спустились в Байдарскую долину.

К Георгиевскому монастырю подъехали засветло. Древняя маленькая обитель примостилась на уступе скалы высоко над морем. Домик настоятеля, несколько келий, прилепившихся к горе. Над ними тёмные провалы полуосыпавшихся пещер — жилища прежних отшельников… Службу монахи справляли в небольшой церкви, золотой крест которой был виден издалека. Все строения соединяла узкая, высеченная в скале терраса с ветхими перилами. Она висела над бездной. С неё можно было любоваться морем, прибрежными утёсами и скалами, о которые с яростью разбивались волны.

От монастыря к морю вела крутая лестница, тоже вырубленная в скале.

«Георгиевский монастырь и его крутая лестница к морю оставили во мне сильное впечатление», — рассказывал Пушкин.

Заночевали в монастыре. Утром неподалёку на мысе Феолент осмотрели древние развалины. «Тут же видел я баснословные развалины храма Дианы…» Развалины считались остатками храма богини луны, покровительницы охоты — Дианы, которая у греков звалась Артемидой. С этим храмом связывали миф об Ифигении. Пушкин помнил его ещё с лицейских времён. В предании говорилось, что Ифигения была дочерью царя Агамемнона — предводителя греческого войска в Троянской войне. Агамемнон на охоте застрелил священную лань Артемиды. Разгневанная богиня мешала грекам плыть к Трое. Чтобы умилостивить Артемиду, Агамемнон решил принести ей в жертву свою дочь Ифигению. Но на жертвенном алтаре богиня подменила девушку ланью и, окутав Ифигению облаком, перенесла её в Тавриду, где сделала жрицей в своём храме. По обычаям тавров все чужеземцы, потерпевшие кораблекрушение и попавшие в их страну, приносились в жертву Артемиде. Такая же участь ждала и брата Ифигении — Ореста, и его друга Пилада. Не узнав сперва брата, Ифигения всё же сжалилась над прекрасными юношами, пообещала спасти одного из них, предоставив им самим решить, кто станет жертвой. Тут-то и проявилось всё благородство Ореста и Пилада, их великодушие, их взаимная привязанность: каждый стремился пожертвовать собою, чтобы спасти друга…

«Баснословные развалины» остались позади. Впереди лежала ещё одна нелёгкая горная дорога, ведущая во «дворец в саду» — Бахчисарай.

Бахчисарай открылся с вершины высокого утёса. Он лежал далеко внизу, в глубокой впадине между двух гор, образуя пёстрый амфитеатр, который омывала узкая речка Чурук-Су.

Бахчисарай… Недавняя столица крымских ханов, потомков татар-завоевателей. Разбойничье гнездо, откуда крымские ханы, подвластные Турции, совершали набеги на русские земли, Украину, Польшу — убивали, грабили, сжигали селения, угоняли скот, уводили в полон тысячи жителей, связав их крепкими сыромятными ремнями.