Дальними маршрутами - страница 20

Особенно полюбился Карымову молодой летчик Николай Булыгин — спокойный, малоразговорчивый, сдержанный, но настойчивый офицер. Карымов к нему присматривался, изучал, а потом предложил совместно осваивать новую технику и ее боевое применение. Они первыми среди летчиков эскадрильи закончили программу полетов в «закрытой кабине», первыми стали осваивать и полеты в ночных условиях, помогали своим товарищам, друзьям.

— Все это нам пригодится в боях с врагом, — говорил своим подчиненным командир звена.

Так оно и вышло. Хорошие знания, полученные во время учебы, высокое и благородное чувство боевой дружбы и войскового товарищества пригодились летчикам в боях с немецко-фашистскими захватчиками. С первых же дней войны летчики звена Карымова по нескольку раз в день вылетали на задание.

Особенно отличился лейтенант Булыгин. В любую, самую сложную погоду он шел в полет. Сотни бомб сбросил Булыгин на головы гитлеровцев.

Вот и сейчас перед его глазами вырисовывается переправа. Первым на нее идет командир звена Карымов. Зенитки усиливают огонь, но старший лейтенант ведет корабль, не отклоняясь. Офицер Булыгин старается не отстать от своего командира. Вот уже штурман экипажа лейтенант Колесник скомандовал: «Боевой!», и летчик, боясь шелохнуться, повел корабль прямо на полотно переправы. И в этот же миг в плоскость и фюзеляж попали вражеские снаряды. Пламя быстро охватило самолет, груженный бомбами.

— Булыгин, прыгай! — закричал Карымов. — Прыгай!

Это был критический момент. У экипажа еще оставалась возможность воспользоваться парашютами. Но герои-комсомольцы летчик Булыгин, штурман Колесник, стрелок-радист Титов и воздушный стрелок Кусенков избрали другой путь. Бесстрашный сокол направил пылающий корабль на фашистскую переправу.

— Идем на таран переправы! — услышали летчики взволнованный голос Николая Булыгина. — Не допустим фашистов к родной Москве! — зазвучали в эфире последние слова героя.

Раздался страшной силы взрыв. Переправа тут же рухнула. Боевой комсомольский экипаж бомбардировщика надолго задержал продвижение фашистских войск в глубь нашей территории.

Дальнейшие события в районе Борисова развертывались с молниеносной быстротой. Отойдя от реки Березины, капитан Голубенков довернул звенья вправо, чтобы точнее выйти на шоссе Борисов — Толочин, где немцы сосредоточили много войск. И вдруг мы с летчиком Стогниевым увидели впереди объятую пламенем «красную девятку» Ковальца, которая, покачиваясь, с небольшим углом шла к земле. Бомбардировщик огненной кометой летел в центр лесной поляны, где стояли вражеские топливозаправщики, автомашины, тягачи. Вот он резко накренился и с силой ударился о землю. В то же мгновение огромный столб огня и дыма поднялся над лесом.

— Погиб наш командир, погиб! — не говорил, а шептал Стогниев.

Мне трудно было что-либо ответить. На секунду я закрыл глаза. В висках гулко стучало, мысли мелькали одна за другой. Сердце заныло острой, разливающейся по всей груди болью. Совсем недавно, после полета на разведку, мы с Ковальцом сошли из кабин на землю. На западе ярко горела вечерняя заря.

— Какая красота! — воскликнул Ковалец. — Совсем не хочется думать, что где-то идут жаркие бои, льется кровь.

Взяв нас с Иваном Балакиным под руки и отойдя от самолета в сторону, он вдруг спросил:

— Ну как, перетрусили, наверно, когда над переправой началась адская пальба?

— Было малость, — сознался Балакин.

— Это ничего, страх заставляет людей быть еще злее...

Ковалец на минуту задумался, потом продолжал:

— Закончим войну с фашистами, подамся на Волгу, буду среди речников трудиться. И какое там раздолье! Заранее приглашаю вас, мои боевые друзья, в гости.

Он громко засмеялся, увлекая и нас своей веселостью, своим большим человеческим оптимизмом. «Да, Саша был смелым воином и погиб как настоящий герой», — с грустью подумал я...

Стогниев подал голос:

— Звеньям приказано подтянуться.

Ведущая группа бомбардировщиков устремилась к большому скоплению немецких войск. Шоссе, обочины, лесные поляны были забиты живой силой и техникой противника. Подойдя к цели на сравнительно небольшой высоте, наша эскадрилья сбросила на шоссе стокилограммовые осколочные бомбы. Соблюдая строгий порядок, отбомбились по врагу и самолеты, шедшие в замыкающей группе. Было хорошо видно, как горели вражеские танки, орудия, автомашины, горел лес.