Дальними маршрутами - страница 61

— Зачем? — удивленно спросил Ижутов, быстро выполнив приказ.

— Может, не разберут сразу, чей самолет, — отозвался летчик, — дадут спокойно поработать на боевом курсе.

Хитрость Баукина удалась. Только у самой кромки аэродромного поля немцы открыли по воздушному кораблю огонь. Штурман прицельно сбросил по самолетной стоянке бомбы и тут же включил фотоаппарат — приказано было привезти разведывательные снимки аэродрома. Как будто все было удачно. Но вот отошли от цели, и командир экипажа передал на командный пункт, что в правом моторе падает давление масла. Видимо, осколком снаряда была повреждена масляная система. Положение незавидное — на сухопутной машине на воду не сядешь, да и обидно, выполнив задание, сделав снимки аэродрома, не вернуться на базу!

Теперь вся надежда была на левый мотор. Баукин уменьшил скорость и приказал Ижутову точно подсчитать время полета до аэродрома. Вскоре изморось прекратилась, нижняя кромка облачности поднялась, заметно улучшился обзор. Да и море стало значительно спокойнее. На траверзе Петсамо штурман Ижутов вдруг увидел слева по курсу советский транспорт. Его сопровождал наш торпедный катер. И несколько поодаль — два немецких катера, которые пытались атаковать наши корабли.

— Слева по курсу вражеские торпедные катера, — сообщил штурман.

Экипаж стал наблюдать. Видно было, как наш катер и транспорт, используя огонь бортовых пушек, отстреливались. Но вокруг них от разрывов вражеских снарядов дыбилась вода. Они маневрировали, поворачивая в сторону берега. Положение советских моряков было трудным.

— Помочь бы нашим, да чем и как: бомб нет, самолет поврежден, — вслух рассуждал Ижутов. Он чего-то не досказал, словно ожидая решения Баукина.

А вражеские катера все наседали и наседали на наши суда. И в эти секунды Ижутову хотелось, чтобы, несмотря ни на что, командир принял решение: огнем бортового оружия атаковать противника. Но возможно ли это на поврежденном самолете? Потеряешь время и не сможешь дотянуть до берега.

Вот уже наши суда медленно проплыли под левой плоскостью бомбардировщика и остались позади. «Наверное, моряки видели на плоскостях самолета красные звезды, и у них появилась надежда, что наши летчики не пройдут мимо моряков, попавших в тяжелое положение, — подумал Ижутов. — Но они, конечно, не знают, в каком положении находимся мы. Они знают одно: советские воины не оставляют товарищей в беде». Об этом же думал в эти секунды весь экипаж самолета.

— Выручим моряков! — сказал вдруг Баукин и стал разворачивать самолет в сторону вражеских катеров.

— Надо выручать! — разом поддержали штурман и стрелки.

Как только командир развернул бомбардировщик в сторону вражеских катеров, Ижутов выждал нужную дистанцию, открыл огонь из своего крупнокалиберного пулемета. Он стрелял короткими очередями, прицельно. Потом заговорили пулеметы воздушных стрелков. Но все же бежать от одного самолета гитлеровцы не собирались. Они пустили в ход зенитные пулеметы. Но главное уже было сделано: внимание вражеских катеров отвлечено от наших судов.

Экипаж смельчаков повторил атаку, хотя Баукину стоило больших усилий на малой высоте, по существу, на одном моторе разворачивать машину и удерживать ее на боевом курсе. Гитлеровские моряки, почуяв для себя опасность, прекратили преследование наших судов и, продолжая отстреливаться от бомбардировщика, стали уходить в открытое море. И только тогда, когда было совершенно ясно, что фашисты убрались восвояси, Баукин взял курс в сторону аэродрома.

Самолет все больше и больше разворачивало в правую сторону. Левый мотор стал сильно перегреваться. Командир зорко следил за прибором, показывающим температуру головок цилиндров. Он чувствовал, что довести машину до своей базы на одном моторе можно. «Только бы не сдал мотор над морем», — думал про себя Баукин.

— До аэродрома осталось всего двадцать минут полета, — словно угадывая мысли командира, сказал Ижутов.

Вскоре под плоскостью промелькнули барашки прибоя, россыпь гальки на берегу, камни, низкорослый кустарник.

— Еще восемь — десять минут, — спокойно информировал штурман.