Давай встретимся в Глазго. Астроном верен звездам - страница 22

стр.

Ловера сидит за столиком и пьет кофе.

А нашему суетливому Фрицу братиславские полицейские отбили легкое, и он теперь болен туберкулезом, — это ты мне рассказывал, Сам. Наш комсомольский долг — помочь им. Вот для этого-то я и добивался назначения в КИМ. Но и ему этого не сказал. Только презрительно бросил:

— Ты обыватель и перевертыш.

— Вот и навесил ярлычок. Но не объяснишь ли ты, что такое перевертыш?

— Так мы прозвали Юрку… Ну, словом, одного парня, который умел вовремя перевертываться… из шкурных соображений.

— Значит, твой Юрка акробат?

— Совсем как ты.

— Ну вот и поговорили по душам.

— Да, поговорили.

Так я объяснился в тот день с Самом Черней и, вернувшись из буфета, сидел нахохлившись и нетерпеливо ждал конца работы, чтобы скорее пообедать и пойти к Хитарову.

…Он меня ждал. На столе высилась большая темная бутыль, стояла тарелка с какими-то прозрачно-розовыми колбасками и два стакана.

— Заходи, заходи! Хочешь стакан вина?

Рафик переоделся, и теперь, в белой апашке, показался мне совсем молодым, — худощавый, загорелый, веселый мальчишка.

— Садись, пожалуйста. Ты не обедал? Тогда можно что-нибудь приготовить. У меня есть примус.

— Что ты! Я обедал. Есть такая вегетарианская столовая. Кормят вкусно и недорого. Морковка, капуста, репа и вообще… диета.

— Хм… Иногда не мешает и хороший кусок мяса. Вот с таким вином. — Рафик налил в стаканы темно-багровое, тягучее, как патока, вино. — Это «Кровь земли». Делается из совсем черного винограда.

Мы подняли стаканы.

— Давай выпьем за молодых бойцов революции во всем мире, — предложил Хитаров.

Вот это был настоящий тост! Мы чокнулись, и я хлебнул добрый глоток душистого, терпкого и чуть горьковатого вина.

— Ешь, пожалуйста, чурчхелу. Она вкусная.

С Хитаровым — совсем просто. Вот уж «вождизма» в нем ни капельки. Еще глоток вина. Чурчхела действительно очень вкусная. Зубы вязнут в ней, как в рахат-лукуме, но потом добираешься до ореховой начинки.

— Вот, побывал в Тифлисе и не могу нарадоваться на отца, — говорил Хитаров, потягивая вино. — Скоро шестьдесят два, а крепок, как чинара. Вместе со всей страной он как бы переживает новую молодость. Ведь вот что делает советская власть!

— А кто твой отец, Рафик?

— Хороший человек, хоть и не пролетарского происхождения. Бывший коммерсант.

— Неужели буржуй? — Я подумал, что Хитаров шутит и рассмеялся. — Твой отец — и вдруг буржуй. Скажешь тоже…

— Но я сказал правду. До революции он был известным тифлисским богачом. Почти неграмотный пастушонок, но человек неукротимой энергии, он выбился «в люди». А при меньшевиках у него в доме проводились конспиративные комсомольские собрания. И отец отлично знал, что это за вечеринки с танцами и мелодекламацией.

— Это всё ты устраивал?

— Не я, а мы. Тифлисская подпольная организация.

Вот ведь как повезло Хитарову! Находился на подпольной работе, в Тифлисе боролся с меньшевиками и, наверное, не раз рисковал жизнью. А что я делал в те годы? Играл с детдомовскими ребятами в индейцев и красных разведчиков. Правда, потом организовал из бывших делаваров ячейку ДКП — Детской коммунистической партии, а сам вступил в комсомол. Но разве это было сопряжено с какой-либо опасностью? А ведь мы с ним, наверное, одного возраста…

Я спросил:

— Тебе сколько лет, Рафик?

— Скоро двадцать семь.

Никогда бы не подумал. Значит, старше меня почти на восемь лет. Тогда — ладно. Тогда и я, может, успею сделать что-нибудь важное. Ведь и советской власти исполнилось только десять лет.

— Видишь, уже старичок, — улыбнулся Хитаров. — Изрядно пересидел на комсомольской парте. Очень просил ЦК — пожалуйста, пошлите учиться. Сказали: не торопись, дорогой товарищ, придет время — пошлем. — И с легким оттенком зависти добавил: — Вот Шацкину повезло. Уже в студентах ходит.

Потом он взялся за меня:

— У меня создалось впечатление, что тебя разочаровала наша работа. Признавайся, в чем дело!

Я стал горячо возражать. И, может быть, не столько Хитарову, сколько самому себе:

— Что ты! Работа страшно интересная. Я так мечтал попасть в КИМ. Целый год мечтал… И, понимаешь, сразу даже не поверил, что вы меня к себе берете. Может, думал, какая-то ошибка произошла или мне всё это приснилось…