Дедушки с гитарой 2 - страница 34

— Я учился у вас…

— Интересно узнать, чему? — спросил Тяжельников, потирая живот.

— Чему надо, — ответил террорист, став серьезным. — Никто не пострадает, если вы будете выполнять наши требования.

Он огляделся и спросил в пространство.

— Кто тут у вас главный?

Тяжельников поднял руку.

— Я. Чего вы хотите?

— От вас — малого. Успокойте людей и пусть не пробуют стать героями…

— Вообще-то странно, — сказал я с места. — Вы не ошиблись? Вы называете себя «левыми», фракцией «Красной Армии»… Мы тут все вообще коммунисты и комсомольцы, строим у себя Коммунизм, а вот Серега…

Я кивнул на Володина.

— Тот у нас вообще в настоящей Красной Армии отслужил, считайте ваш сослуживец… И тут вдруг такой вот финт. Как это понимать?

Террорист наклонился вперед и спокойно сформулировал:

— Все верно. Вы — предатели дела Мировой Революции! Вы предали революционное движение во всем мире.

— Что за глупости вы городите? Мы — Советская делегация! — подал голос Тяжельников. — Мы Социализм построили!

— И что с того? — спокойно ответил городской партизан. — Недавно, в Штатах, ваш Брежнев подписал такое, что иначе чем предательством интересов пролетариата не назовешь!

— Это вы о чем? — поинтересовался я. Когда-то, давным-давно, я работал в страховании и, в частности, обучал страховых агентов продажам. Не только заполнению разнообразных бланков, это-то было самое простое, но и установлению психологического контакта с клиентами. Очень часто клиенту нужно было объяснить, чем ему такая покупка выгодна, а для этого следовало установить психологический контакт с ним и вызвать доверие к себе.

В такой ситуации нам следовало сделать тоже самое — наладить отношения с этими лихими ребятами. Нужен был диалог, нужна была информации и эмоциональный контакт.

— Мне кажется, что вы ошибаетесь… Или, по крайней мере, перегибаете палку.

Незваный гость Фестиваля отложил автомат в сторону. Широкий, конечно, жест, если не думать, что чуть поодаль стоят еще пятеро с такими же машинками и невесть сколько находятся за стенами комнаты.

— Ну что ж, — спокойно ответил он. — Давайте поговорим… Недавние заявление вашего Генерального Секретаря КПСС — это прямое предательство дела Мировой Революции!

Я понял, о чем это он говорил. Человек был явно в курсе событий… Несколько дней назад Леонид Ильич, находясь в США и впрямь заявил, что Холодная Война завершилась… Оптимист…

— А раз вы теперь друзья с капиталистами, то можете попросить своих новых товарищей, чтоб они освободили настоящих борцов за дело рабочего класса, что у них по тюрьмам сидят!

Мы с друзьями переглянулись.

«Интересно, а было бы такое в нашей Реальности?» — подумал я. — «И если было, то чем кончилось?

Тяжельников-то точно уцелел. Он еще долго Комсомолом руководил, а вот с членами делегации что случилось?»

— Мы требуем к себе Вальтера Ульбрихта… — продолжил он. — Нам есть, о чем с ним поговорить!

— Он вряд ли придет, — сказал Тяжельников. — Он болен.

— И умрет не сегодня-завтра, — добавил я.

— С чего ты взял? — повернулся ко мне главный комсомолец.

— Знаю, — отмахнулся я. Это было сейчас не главное. — Какое сегодня число?

— 30-е июля.

— Он умрет первого августа и скорее всего сейчас вокруг него врачи, так что не ждите. Требуйте кого-то другого.

— В прессе ничего не писали, — удивился наш враг.

— Ничего удивительного… — теперь его наивности удивился я. — Фестиваль же… Международное политическое событие. Зачем людей расстраивать?

Тяжельников смотрел на меня с недоумением, и я понял, что малость зарвался. Следовало «заболтать» ситуацию.

— Так чем же СССР вам не угодил?

— Тем, что вы отказались от главной цели — Мировой Революции. У вас все больше розовые сопли — мирное сосуществование, разоружение и прочее.

— А вы, получается, повоевать хотите? — спросил Тяжельников.

— Так мы уже воюем! — улыбнулся тот. — И наша война приведет мир к Мировой Социалистической Революции!

Я копался в памяти вспоминая что слышал про этих ребят. Да, левые. Действовали в Западной Германии и Западном Берлине. Стреляли, взрывали… Но кончилось для них это плохо. Не Мировой Революцией, а кому смертью, кому — тюремными сроками.