Дедушки с гитарой 2 - страница 8

Иосиф Давыдович наше молчание истолковал правильно — как следствие удивления и восхищения, но как человек опытный, он сделал, глядя на нас, какие-то выводы и нашел выход из положения.

— Пионеры? — спросил он вполне благожелательно. — Макулатуру собираете?

От неожиданности никто из нас не нашелся что ответить. Уверенный, что он указал цель нашего визита, он отвернулся и крикнул в глубину квартиры.

— Андрюша. Тут пионеры пришли за макулатурой. У тебя макулатура есть?

Первым нашелся с ответом Сергей.

— Нет, Иосиф Давыдович. Мы не макулатуру собираем, а бутылки. У вас пустые бутылки есть? Если пустых нет, то можно и полные… Мы и такие возьмем.

— Ага, — подтвердил Никита. — Полные даже предпочтительнее. Если они с пробочками.

Этого певец от нас не ожидал и завис. Тем временем за его спиной появился Андрей Андреевич в домашнем халате. Он-то нас сразу узнал.

— Это не пионеры, Ёся. Это комсомольцы. Те самые…

Кобзон посмотрел на нас.

— Зубастые.

Он отошёл вглубь коридора.

— Проходите, молодежь. Ждем вас.

Мы вошли, оживая встретить кучу Народных артистов, но обломились. В комнате работал телевизор, заменявший творческую интеллигенцию.

Хозяин усадил нас на диван и сказал.

— Если не ошибаюсь, это вы присутствовали на концерте у немцев?

— Вы о «Пудисе»? Да. Мы, — ответил за всех Никита.

— В зале оказались мои знакомые, они и рассказали, о том, что вы все-таки спели вашу новую песню…

— Нашу, — поправил его Сергей. — Нашу новую песню. С вашими словами на нашу музыку. Мы в прошлый раз говорили об этом, помните?

— Что-то не так? — насторожился я. — Мы же вроде бы действовали в рамках нашей договоренности?

— Нет. Все нормально, — махнул рукой Вознесенский.

— Вашему знакомому песня не понравилась?

— Напротив! Вот я и хотел бы, чтоб вы показали мне окончательный вариант, ну тот, что у вас получился.

— Говорите произвело впечатление на ваших знакомых?

— Да. Так что давите, показывайте…

Я хотел посетовать на то, что тут нет гитары, но Никита меня опередил.

— У вас есть листок нотной бумаги?

Разумеется, листок нашелся.

Никита взял его и, покусывая кончик ручки, начал расставлять на ней значки нот. Глядя за его работой, я откровенно завидовал другу. Каждый раз, когда я видел, как он работает с нотами я давал себе обещание освоить эту премудрость, ну и заодно научиться играть на клавишных. База-то у меня была, но вот дальше этой базы я не шел. Ленился.

Когда Никита закончил, то передал лист хозяину, а тот переадресовал его Кобзону.

Несколько секунд Иосиф Давыдович покачивая в каком-то медленно ритме головой читал музыку.

— Ну и как? — спросил Вознесенский. — Впечатляет?

Кобзон кивнул. Движение было несколько замедленным, отстраненным. Он словно играл музыку внутри себя и прислушивался к ней, прикидывая как придется петь…

Не слова не говоря, подошёл к роялю. Несколько секунд глазами он читал ноты, потом отложил лист и начал… Он пел как Кобзон. В его исполнении не было привычных нам интонаций Караченцова, но это и было неплохо. Песня звучала по-другому, но она звучала, словно повернувшись к нам иной, не известно нам, стороной.

— Жаль, что нет гитары, — сказал я. — С гитарой и пианино это получилось бы еще лучше….

— Гитара есть…

Хозяин вышел в другую комнату и вернулся оттуда с инструментом в руках.

— Это мне испанские товарищи подарили, — сказал он. — Попробуйте в два инструмента.

Он протянул инструмент ко мне.

Она была прекрасна. Глядя на обводы корпуса, я невольно вспомнил те движения, которые делал Серега руками, когда описывал нашу потенциальную солистку с музыкальным образованием…

Шестиструнная чешская «Кремона»… Лакированная, концертная гитара. Я не знаю сколько она сейчас стоит и даже не знаю можно ли было купить её у нас. По крайней мере в музтоварах на Неглинной улице я такую не видал.

Я подстроил инструмент, и мы с Кобзоном сыграли дуэтом. Все-таки честь и хвала настоящим создателям, не нам, кто её присвоил, а настоящим.

— Ну и как? — спросил хозяин дома у Кобзона. — Сомнения отпали?

Я посмотрел на него, ожидая объяснений, и они последовали. Какие сомнения? В чем?

— Иосиф Давыдович сомневался, что школьникам по силам написать такое.