Дела закулисные - страница 12

До конца спектакля у Франтишека было время пораскинуть мозгами. И когда после поклонов с непременными корзинами цветов, которые, как объяснил Франтишеку Тонда, актеры частенько посылают себе сами, руководство театра пригласило всех, кто участвовал в премьере, в соседнее административное здание отметить это событие, Франтишек и тут продолжал пялиться исключительно на эту парочку трагикомических героев.

Пан Грубеш и пан Зивал передвигались по вощеному паркету зала, где были накрыты столы, свободно и непринужденно, как истинно светские люди. Более того, на физиономии Вацлава Грубеша поигрывала пьяненькая улыбка, Йозеф же Зивал, то и дело оборачиваясь, озабоченно бросал в сторону своего заклятого друга-врага взгляды, какими обычно смотрят вторые по рождению трудяги сыновья на своих перворожденных шалопаев братцев. Итак, завороженный столь сложными взаимоотношениями двух людей, между которыми стеной встала политика, Франтишек не заметил и чуть было не сшиб с ног старенького народного артиста Эмиля Слепичку. В «Спесивцах» тот не участвовал и спутал из-за своего вконец ослабленного зрения Франтишека с Вацлавом Дубским, точнее, с его исполнителем Павлом Лукашеком и потому, обхватив трясущимися руками Франтишека за плечи, радостно заверещал:

— Молодчина, мальчик, рад, рад тебя видеть. Рассказывай, как тебе игралось! Я в театре не был, сам понимаешь, все равно бы ни черта не разглядел!

Франтишека это нежданное обращение и доверительные объятия настолько сбили с толку, что он мог лишь топтаться в отчаянии на месте и глядеть по сторонам, нет ли поблизости Тонды, который в подобной ситуации наверняка бы не растерялся. Но Тонды не было, и Франтишек трусливо выдавил:

— Но ведь я вовсе никого не играл, Мастер!

— Что-о! — возмутился Мастер Слепичка. — Они тебя не поставили на премьеру?!

Этот вопрос лишь усугубил замешательство Франтишека. У него вдруг появилось ощущение, что его приняли за оскорбленного футболиста, которого незаслуженно удалили с поля. А старенький артист все не унимался:

— Не огорчайся, мой мальчик, альтернатива есть альтернатива: сегодня — другой, завтра — ты, да и роль не такая большая, какую ты заслуживаешь! Ты непременно дождешься своей роли. — И он повел своего пленника в угол, где стояли несколько стульев и кресел. — И у меня когда-то была полоса неудач. Целых два года не давали приличных ролей, и знаешь, что я делал? Сам назначал себя на самые лучшие роли, в самых знаменитых спектаклях. Сам определял день премьеры и дома тайком эти роли штудировал!.. Для прогонов и генеральных я сам доставал себе костюмы и сам для себя перед зеркалом в назначенный день играл премьеру, а после отправлялся в пивную к «Пинкасам» и там ее отмечал. Так я сыграл Гамлета, мельника Вавру в «Марише» и Хлестакова в «Ревизоре». И, представь себе, позже меня на эти роли действительно стали ставить, и режиссеры только диву давались, как это так — уже на первых репетициях я знаю текст и все мизансцены назубок.

Тут наконец появился ангел-хранитель Тонда Локитек — совсем как некогда однокашник Павел Ружичка, увидавший на балу, что его друга тащит на «белый танец» самая опасная из учениц танцевальной школы «Паладио», он, поклонившись, заявил: «Разрешите?» — и потащил Франтишека в коридор.

— Спятил, что ли? — спросил его Тонда, как тогда Павел Ружичка, и сам же ответил — Не умеешь сказать «нет», вот в чем твоя беда, да еще и чувствительный, словно барышня. Если не научишься владеть собой и настаивать на своем, жизнь всегда будет лупцевать тебя по мордасам слева направо и справа налево. Слепичка перепутал тебя с молодым Лукашеком, которого когда-то опекал, потому что дружил с его папой. Но Лукашек-младший не стоит того, а ты в это дело лезешь, да еще конфузишься. — И он, утащив Франтишека подальше от ушей непосвященных, добавил: — А теперь пошли со мной. Стоящую выпивку дают совсем в другом месте.

Вскоре оказалось, что всезнающий Тонда прав, как, впрочем, был прав почти всегда. «Стоящей выпивкой» оказались «Столичная» водка и армянский коньяк «Арарат», подавали их в Синем салоне, где паслось лишь руководство и кантовались актеры, игравшие в «Наших спесивцах». Франтишек инстинктивно запнулся на пороге, а Локитек безжалостно, но с любезной миной, подтолкнул его к режиссеру Кубелику, создателю спектакля, и просиял ослепительной, словно горное солнце, улыбкой.