Делай то, за чем пришел - страница 44
И такого Глеб в себе почувствовал следопыта, столь интересно было читать следы и рисовать в своем воображении картинки из звериной жизни, что он опять поспешил домой, ему нестерпимо хотелось, чтобы Оля была здесь, чтобы он привел ее на эту полянку и поделился бы с нею переполнявшими его впечатлениями...
Однако никто не пришел ни в тот день, ни в следующий. И тогда Глеб решил уходить: идиллия кончилась.
Ночь перед уходом почти не спал. Шагал по комнате перед топящейся печкой, перебирал в памяти слова, которые Оля когда-либо говорила; мысленно опять переживал ту грозовую ночь, когда Оля пришла к нему в палатку; вспоминал карпатский поход и постепенно приходил к выводу — он сам все погубил. Ведь сколько времени прошло после похода, а он даже ни разу не подошел к ней, ни единым словом, ни намеком не дал понять, что она, Оля, ближе и дороже ему, чем все другие парни и девчонки... Он как-то слишком успокоился, слишком уверился, что Олечка Астанина теперь принадлежит ему и никому другому. И был уверен в этом даже еще вчера! Мол, стоит только пальцем поманить, как она, вот она примчится и станет делать все, что он захочет...
«А так не бывает... — эта мысль одновременно и ошеломила и отрезвила Глеба. — Так не бывает! И ты был прав в своем убеждении, что в жизни всего надо добиваться упорством, страданиями, слезами и потом...
А ты думал — только пальцем поманить... Заруби себе на носу, запомни раз и навсегда: такого не бывает. Никогда не бывает! Ну и что ж, что приходила в палатку, говорила «люблю»!.. Минутное настроение, закружилась голова, вот и пришла, вот и сказала... И то, что напросилась в поход, тоже ничего не значит; просто ей захотелось в горы. Как ничего не значат и поцелуи там, на перевале, когда вытащил ее из-под снега. Она была просто благодарна, рада, что осталась жива... А ты-то нафантазировал, а ты-то навоображал!.. Дурачок наивный. Она о тебе и думать забыла, а ты тут решаешь, не снизойти ли, мол, до женитьбы на ней, не осчастливить ли се своим согласием жениться... Ох, и дурачок, ох, и наивный же человек!..»
Утром стал собирать рюкзак.
Когда в руки попался фотоаппарат, вспомнил, что так и не заснял ни одного кадра — зачем тогда брал? С минуту колебался, потом встал на лыжи, прихватил аппарат и пошел по своей лыжне.
Возвращался уже уставшим и порядком проголодавшимся. И вдруг понял, что Оля все-таки пришла... От реки к его старой лыжне, лыжне, по которой он ежедневно бегал, подходил лыжный след, свежий след, и видно было, что лыжи у пришельца узенькие, а шаг небольшой, не мужской... Веря и не веря своим глазам, Глеб нагнулся и потрогал след рукой. И пошел дальше, сдерживал себя, говорил себе: «Да мало ли кто мог приехать к лесникам!..› Но чувствовал, как вспотели ладони, как ноги стали какие-то пьяные...
Из трубы старого дома шел дым.
Глеб рванул на себя дверь. Оля подметала пол и, услышав скрип, выпрямилась.
— Вас не смущает, что гости хозяйничают в вашем роскошном дворце? — пролепетала она, видимо, заранее приготовленную фразу.
Глеб сделал несколько шагов, опустился на колени, обнял ее ноги в теплых лыжных брюках и прижался к ним лицом.
— Ты просто молодец! — говорил. — Ты — чудо! А я... последняя скотина перед тобой...
Потом взял ее на руки и стал носиться с ней по дому. Оля испуганно вскрикивала:
— Ой, Ой! С ума сошел! Ой, у меня в печке молоко — сбежит!
И молоко действительно сбежало, и они вытаскивали раскаленную, в потеках, кастрюлю, говорили: «Фу-фу!», открывали дверь, чтобы проветрить комнату, и смеялись, смеялись, хотя, разобраться, ничего особенно смешного и не было — молоко сбежало...
Возможно, в тот день и село солнце, а возможно, и нет. Возможно, мир погружался в ночь, а может быть, обошлось и так. И неизвестно, высыпали крупные отчетливые звезды, как обычно, или забыли о своем положенном дозоре. Возможно, был буран, бушевала пурга и лес стонал, качались кроны сосен. А может, тишина стояла оглушающая и не шелохнулась ни одна веточка, не упала ни одна снежинка, не шевельнулось ни одно живое существо...
Старый бревенчатый дом, заключив в свои стены, в свое тепло и уют два человеческих существа, осторожно плыл и покачивался вместе с Землей в бесконечных холодных пространствах...