Делай то, за чем пришел - страница 46

Нет, нет, так не годится. Надо вспомнить о нем что-нибудь хорошее, об этом Лоскутове, обязательно — хорошее...»

Но, как ни старался, ничего не вспоминалось: ни хорошее, ни плохое. А это-то как раз и было самым скверным. Сколько раз он, Глеб, внушал себе — не оставляй без внимания середняка, не оставляй! Середняк — беда всех преподавателей и воспитателей. Они хорошо знают отличников, способных, интересных, чем-то выдающихся ребят; еще лучше знают отъявленных двоечников, баламутов и отчаюг. А вот середняк... он незаметен, учится средне, на троечки; как правило, тих, инертен, не выделяется ни в хорошем, ни в плохом; его как бы и вовсе нет, пустое место... Сидит и сидит. Вроде слушает, вроде конспект пишет, на вопросы отвечает бесцветно. Такие ни в душе учителя, ни в памяти не оставляют следа.

И это Глеб знал. И постоянно внушал себе — не забывай о середняке, потрудись, поработай с ним, «подбери к нему ключи», растормоши его: из него ведь наверняка человек может получиться. Знал, твердил себе, и все-таки вот не дошли руки заняться Лоскутовым. А теперь...

Глеб лихорадочно стал искать сигареты. Закурил, стал ходить по комнате туда-сюда. Откуда что берется?.. Ну, был в его, Глебовом, детстве Мыло, который стал потом бандитом, убил человека. Так это как-то еще можно понять: война, голод, безотцовщина, беспризорность. А у этого-то?..

В самом начале учебного года, когда Глеба назначили классным руководителем, он навестил всех родителей своих ребят. Чтобы знать, как ребята живут, в каких условиях готовят уроки. Навестил и Лоскутовых. У них, помнится, свой дом с застекленной верандой, с железной крышей. В доме достаток. Правда, Глеба удивило то обстоятельство, что в таком огромном доме Лоскутовы живут втроем. Старший сын и дочь, пояснила мамаша Лоскутова, отделились, живут своими семьями. Отец Лоскутова работает кладовщиком на какой-то базе плодоовощторга...

Но надо же идти в техникум, надо идти. В техникум, к следователю, к самому Лоскутову — где он сейчас? Домой к ним зайти, разбираться, вникать..

«Будут ли его судить? — думал Глеб, рассеянно надевая рубашку и повязывая галстук. — Наверняка будут... Учтут ли, что несовершеннолетний?.. А что, если вместе с ребятами упросить прокурора: мы, мол, Лоскутову товарищеский суд устроим. Возьмем, мол, его на поруки и даем слово, что перевоспитаем... Но не утопия ли это? Имеет ли смысл? Ведь не окно в аудитории разбил — человека порезал. А что, если... А что, если... О, черт побери, башка лопается!..»

Так, перебирая в уме всевозможные варианты дела, мысленно уже разговаривая и со следователем, и с Лоскутовым, и с завучем, Глеб оделся, с сожалением взглянул на письмо от Мурашкина, вышел на промозглую серую улицу и зашагал в сторону техникума. И как ни старался тверже и увереннее ступать по асфальту, как ни нодбадривал себя, ни прогонял унылые мысли, чувствовал, что внутри все натянулось, на душе тревожно, неуютно, а сознание своей вины не проходит, не проходит...

Но вот он, техникум, крутые ступени большого крыльца... И надо собраться, встряхнуться, подняться по ступенькам, войти в просторный вестибюль, отвечать на приветствия студентов. Потом пройти по длинному шумному коридору в самый конец его, где преподавательская. Войти, поздороваться и услышать в ответ: «Добрый день, Глеб Устинович!», «Глеб Устинович, вы уже слышали?..»

«Ато бы мог подумать — Лоскутов!..», «Нет, ножом по горлу, представляете?..», «Откуда это в них, откуда?» В том-то и дело — откуда? Из каких таких потемок

души?.. Попробуй докопайся... Ведь вот он, Глеб, уже не новичок в деле воспитания, далеко в прошлое ушла та первая лекция, на которой от волнения сломал указку. Уже в некотором роде он стал маститым, опытным педагогом. Но тут же что ни парень, то и особый случай, что ни день, то и сюрприз, что ни характер, то и головоломка... И опять, как тогда, в самом начале, чувствуешь себя новичком; снова перед тобою будто бы новая, неизведанная страна. И снова такое чувство, будто ты со всем своим опытом только еще подошел к пониманию своих питомцев, к истинному, глубинному постижению их душ. Только еще подошел...