Делай то, за чем пришел - страница 61
— Просыпаюсь вот так же, да, — повествовал Пашка, — лежу на полу. Кости болят, шея и того больше. Ну, на полу, на досках — ясное дело. Пошарил вокруг себя и нащупал что-то мягкое. Вот хорошо-то, думаю, хоть под голову положу. Подтянул к себе, голову положил, удобно, мягко, тепло. Только стал засыпать — уползло. Опять подтянул, опять уползло. Что, думаю, за хреновина такая!.. И всю-то ноченьку, братцы мои, промаялся! Подползу сам — оно уползет, подтащу к себе — опять же уползает. А утром открываю глаза, гляжу — мать честная! Теленочек махонький, и я с ним в уголке за печкой!..
Сеня-школьник хохотал до слез.
— Заливаешь ты здорово, — заметил Гена-солдатик, — а что касается женщин…
— Спать тебе, Пашка, всю жизнь с маленькими телятками, — подхватил Багратион.
— А мы вот так же… — без всякой, однако, связи с предыдущим заговорил Панкратов. — Валили лес в Урмане. Друг у меня был, Вася… Набрели с ним как-то на пасеку… Старик один живет, борода белая. Мы с Васей — давай меду, дед. Он закуражился: колхозное, мол, не мое… От, хрыч, думаем, чего жмется! Обидно стало. Я уж пришить хотел папашу… — С этими слова Панкратов посмотрел в сторону Андрюхи, мол, учти, студент — со мной шутки плохи. — Вася не дал. Связать, говорит, лучше. Связали. И пошли гулять! Меду там было… Нажрались вот так! — Мрачный Тип чиркнул ладонью по горлу и замолчал.
И все молчали. Неловко как-то стало.
— Брюхо не болело потом? — серьезным тоном спросил сварщик.
— С чего? С меду-то? — не понял Мрачный Тип. И не без гордости возразил: — Не-е. У меня желудок в порядке. Гвозди переварит…
Сварщик хотел еще что-то сказать, но только крякнул, вытащил из кармана заводскую многотиражку, развернул, расправил ее своими большими руками и углубился в чтение.
— Что там новенького пишут, Багратион Петрович? — спросил Гена, заглядывая в газету.
— Да вот… про пьянчуг опять. Сколько ни продергивают их, а… — И Багратион негромко, но каким-то торжественным голосом начал читать стихи заводского сатирика:
Все потянулись смотреть карикатуру, на которой была изображена «транспортировка» преувеличенно большой винной бутылки через стену преувеличенно уродливыми, маленькими человечками с большими «пропитыми» носами.
Андрюха с Геной-солдатиком переглянулись…
— Вот, Пашка, смотри. Это твое будущее. — Багратион ткнул указательным пальцем в карикатуру. — Помяни меня…
Заспорили. Пашка уверял, что на заводе он ни-ни. Только в свободное от работы время.
— В свободное от работы время, — передразнил Багратион. — Ходил бы лучше в школу. А то стыд голове, десятилетки не осилил, тьфу!.. Вон Геннадий у нас, не успеешь оглянуться, как диплом получит, инженером станет.
— Пробовал, Багратион Петрович, — не могу, — признался Пашка. — Учительница про Африку рассказывает, сколько там разного народа живет и какой там климат, а я гляжу на нее, и в голове не Африка, а... эх, думаю, обнять бы тебя, Капитолина Петровна, к сердцу бы прижать!..
Багратион только головой покачал.
Тут за перегородкой появился мастер, незадолго до этого отлучавшийся куда-то, и сказал, что обед кончился, пора за дело.
Бригада стала расходиться по своим рабочим местам, Пашка с Сеней пошли на склад. Андрюхе мастер велел нарубить картонных прокладок к редукторам.
Добившись того, чтобы плотный серый картон не двигался, не съезжал с корпуса, Андрюха осторожно постукивал молоточком, а сам перебирал в уме недавний разговор.
«Панкратов припугнуть хотел: мол, учти, студент. Дурачок ты, Панкратов, дурачок. Думаешь, не сумеем за себя постоять? Сумеем!»
И о Пашке думал Андрюха. Пашка ему одновременно нравился и не нравился. С одной стороны, веселый он, Пашка, без таких скучно, но, с другой стороны, эти его рассказы... Послушаешь — ну, прямо гусар, забулдыга и волокита. Да и насчет учебы сварщик прав — «стыд голове, десятилетки не осилил».
Однако больше всего озадачил Андрюху Гена-солдатик. Надо сказать, что к студентам-вечерникам у Андрюхи вообще было особое отношение: он уважал их за настырность, за упорство, с каким они преодолевают те же науки, что и он, Андрюха, да только в отличие от него еще и работают на производстве по восемь часов. Всем им, считал Андрюха, вместе с дипломом надо по ордену непременно выдавать...