Делай то, за чем пришел - страница 66

— И я с ним согласен, с Багратионом. Действительно, «без нас жизни не может быть». Возьми машину, которую мы сейчас собираем... Да без нее же просто невозможно обойтись в больших литейках. Представляешь, люди до сих пор вручную насыпают землю в большие формы, а трамбуют ее пневматическими трамбовками. Это наподобие пневмозубил, которыми асфальт на улицах скалывают, ты видела, конечно. Так вот, представь, целый день с этой адской машинкой в руках. Руки трясутся, зубы стучат, пыль, грязь и прочее. А наша установка будет швырять в форму сорок тонн в час. Причем так натрамбовывать, что ни лопат, ни трамбовок, ни самих формовщиков не понадобится. Один-разъединственный оператор будет сидеть в кабине у пульта управления и нажимать на кнопки. Здорово?

Наташка глядела на него и слушала внимательно.

— Наверное, я сама такая, — сказала она грустно. — Вот ты рассказывал о спелеологии, о пещерах — интересно. Об институте тоже. Теперь вот о заводе… Понимаешь, наверное, эта интересность, что ли, она в самом человеке. Я боюсь, ох, боюсь: а вдруг буду им неинтересна? Ребятишкам. Вдруг они меня не полюбят?.. Это же ужасно, когда...

— Да ну, — убежденно сказал Андрюха, — полюбят! — И чуть было не добавил: «Ты ведь хорошая…» Но вместо этого сказал: — Педагогический, Наташ, это тоже здорово. Делать из пацанов путевых людей — это, может, поважнее, чем… У меня же мама воспитательницей работает. В садике. По-моему, она без ума от ребятишек, а они от нее. Хотя, бывает, и скандалят...

Спохватившись, что разболтались, что обед-то уже кончился, заторопились вниз, в цех.

— Не забудь, — напомнила на прощание Наташка. — В субботу соревнования. Готовься.

— О чем задумался? — спросил Геннадий, заметив, что Андрюха не включает «пистолет», чтобы просверлить очередное отверстие.

— Да так… пустяки, — вздохнул Андрюха и надавил на спусковой крючок.

— Ты не теряйся… с этой рыженькой-то, — сказал вдруг Геннадий и качнул головой в сторону табельной.

Андрюху так и бросило в жар: «Откуда знает? Как догадался, что я о ней?..»

Чувствуя, что начинает краснеть, Андрюха потупился, еще ниже нагнулся над деталью и изо всех сил стал давить на рукоятку «пистолета».

— Хорошая девчонка, — серьезно сказал Геннадий. — Тут к ней было Панкратов «клеился». Уж он и так, уж он и сяк. Она ни в какую.

— Слушай, что он за человек, этот Панкратов?

— Не знаю… — нехотя сказал Геннадий. — По-моему, из калымщиков, из бичей. Про мед тогда рассказывал. Да такие штуки расстреливать надо.

Несколько минут работали молча.

— Я давно хочу тебя спросить, — снова заговорил Андрюха. — Как ты успеваешь все делать? Работать и учиться? Еще и в интерклуб этот ходишь…

— Тяжеловато, — отозвался Геннадий. — Мать старенькая, помогать ей во всем надо.Каждый день хлопот полон рот. А тут еще в завком выбрали — опять заботы, опять время… — Геннадий помолчал. — Как успеваю? У меня же, Андрюха, все до минутки расписано. Весь день. Иначе давно бы зашился.

«Режим... вот в чем дело. Вот чего не хватает мне! Режима и еще раз режима!»

— И все бы хорошо, — продолжал Геннадий, не отрываясь от разметки, — все бы я успевал, со всем справлялся... Но мы первую половину месяца, считай, «проспали». Значит, за вторую половину должны сделать вдвое больше. А как? Да так, что в цехе придется с темна до темна. Тут и летит мой режим к чертям. Занятия приходится пропускать, а потом попробуй догони… Сидишь ночами и переписываешь конспекты, отчеты по лабораторным работам. А спать когда?.. Некогда. Хорошо, если часов пять в сутки урвешь.

— Зачем же ты соглашаешься с темна до темна? Занятия, мол, у меня…

— А ты знаешь, сколько нас, таких, найдется? Ого. Уйдем, так уж точно заводу плана не видать. Нет, Андрюха, как ни крути, а выход один — спать по пять часов в сутки. — И, видя, что Андрей снова задумался и забыл про «пистолет», Геннадий напомнил: — Сверли, Андрюха, сверли.

Постепенно руки у Андрюхи становились более умелыми и ловкими. Правда, давалось им это нелегко: все они были в ссадинах, заживающих ранках, царапинах, порезах. Особенно доставалось костяшкам-казанкам, кожа на них была сбита по нескольку раз; это ведь всегда так — именно больным местом и задеваешь обо что-нибудь, ему-то и достаются новые удары. Руки плохо отмывались от масла и металлической пыли, ладони раздались, кисти стали тяжелее.