- Ах, господин Милош, как всем было больно наблюдать за этим, - горько произнес дворецкий. - А в то утро его обнаружил наш садовник. Но, господин Милош, я всю жизнь прослужил в этом доме, знаю хозяина с малых лет. Он не мог сам поступить так, - здесь его голос сорвался, - он не мог сам сброситься с крыши. Не мог...
Мне не приходилось сомневаться в словах старика. Но я догадывался, какова была настоящая причина такой пугающей перемены. Какая ужасная смерть. Бедный Герман.
Оставив дворецкого, я спустился в подвал и в зловещих арках бесконечных переходов нашел, что искал. Тени окружили меня; со свечой в руке я долго вглядывался в ненавистный лик демона, еще раз поражаясь буйству фантазии и мастерству несчастного художника. Как ему это удалось? Четкими, уверенными мазками изобразить существо, впитавшее в себя всю глубину греховного падения и божественного наказания - такое было дано лишь тому, кто сам прошел всеми черными долинами Ада. Какое проклятое знание Дерек вложил в свое творение? Чувствуя, что еще немного и уже никогда не смогу перебороть себя, я накрыл полотно и вышел во двор.
А потом сделал то, за что, возможно, меня впоследствии осудят. Я смутно подозревал, что если не сделаю этого, то образ дьявольского создания будет преследовать меня повсюду. И не закончу ли я свои дни, как двое моих друзей? Но уничтожить картину, как того требовал здравый смысл, я не смог. Вместо этого, я поступил по другому - ночью пробрался на кладбище в Крестовицах, отыскал могилу бедного Дерека и захоронил в ней картину. Пусть она покоится со своим безумным создателем и не тревожит более слабые человеческие умы. Дождь смоет следы и ни одна душа не узнает, где покоится тот ужас, который никогда не должен был появиться на этой земле, где и так хватает зла.