День империи - страница 19

— Прошу вас — присаживайтесь. Чувствуйте себя здесь как дома.

— Благодарю вас, сенатор.

Пытаясь найти нужные слова, Самерсет опустил глаза и принялся машинально вертеть в руках свою позолоченную ручку.

— Не знаете с чего начать? Позвольте, я вам помогу.

— Нет, не стоит.

В ответ Самерсет тут же покачал головой и злобно выругался сам про себя. Не хватало еще, чтобы кто-то по обрывкам эмоций читал его собственные мысли.

— Я пригласил вас сюда, чтобы поговорить о чем-то, что выше политики и наших с вами амбиций. Это разговор о моём мире, который теперь переживает далеко не лучшие свои времена.

— Однако в выступлениях по телевиденью ваш тон обычно гораздо более оптимистичен.

— Если говорить больному, что он скоро умрет, то это, скорее всего и произойдёт в самое ближайшее время. Но если, с другой стороны, убеждать его, что он поправиться, то у него может появиться шанс.

— И чем же в таком случае болеет наше общество?

— Отсутствием общей идеи, общих целей и если уж говорить начистоту — общего врага.

— Общего врага? — проповедник попытался придать своему лицу как можно больше удивления, — Вот оно что. И кого же вы теперь хотите объявить злейшим врагом человечества? Насколько я знаю, во вселенной пока ещё не обнаружено никокой по настоящему разумной жизни. Так, в лучшем случае какие то жалкие зверюшки или насекомые. Неужели они по вашему и есть главная угроза для нашей цивилизации? Неужели вы думаете, что именно для борьбы с ними люди всего мира тотчас должны сплотиться в одно целое.

— Боюсь, вы меня не совсем правильно поняли. Общий враг — это не самое главное. Главное — общая цель, которая сможет отвлечь их от текущих проблем, общая идея, общие легенды. Аесли в этом мире нет больше легенд, ради общего блага нам просто необходимо их придумать.

— И правительство преуспело в этом как ни в чём другом, сенатор. Из этого здания и так уже вышло слишком много лжи и обмана. Посмотрите хотя бы на наш флаг; в самом центре его планета Земля, а вокруг тонкая окружность из звезд. Похоже, ваши представления о вселенной не изменились ещё со Средневековья. А ещё совсем скоро вы собираетесь праздновать очередной так называемый «День Империи». Но ведь государство, в котором мы живем, по крайней мере, формально, является Федеративной Республикой. Я конечечно понимаю, что так звучит красивее, но ведь это же ложь! Очередная ложь вашего правительства. А теперь вы говорите мне, что и этой лжи вам мало. Вам, оказывается, ещё ко всему прочему понадобились какие то «общие цели» и «общие враги».

— Всё это слишком сложно, чтобы объяснить в нескольких коротких словах, — Самерсет вдруг поднялся со стула и, подойдя к окну, распахнул жалюзи, — Посмотрите вниз и скажите мне, что вы там увидели. Правильно — сотни тысяч человек, постоянно спешащих куда-то. Знаете чем они отличаются между собой? Похоже, тем, что одни зарабатывают деньги, а вторые лишь пытаются отобрать их у первых в тёмном переулке. А знаете, что у них всех общего? Похоже, только то, что и те и другие больше уже не верят нашему правительству.

— А как же вы сами? Вы хотя бы сами ещё по прежнему верите самому себе и тому о чём говорите?

— Как ни странно — да? Я пытаюсь… Понимаете, человек всегда хочет иметь право свободного выбора. Но чтобы этот «свободный выбор» не привёл нас к окончательному хаосу и анархии, кто то всегда сверху должен объяснять ему что такое добро и зло и аккуратно направлять его в «правильном» направлении. Это не ложь. Это просто идеология для всеобщего блага и процветания.

О'Жей вдруг улыбнулся.

— И вы хотите, чтобы я помог вам в этом? Помог вам в создании этой вашей идеологии для «общего блага»?

— Вы правы, — поняв, наконец, что больше уже не умеет смысла вести все эти длинные, отвлеченные разговоры, Самерсет поднял глаза и почему-то с искренней надеждой посмотрел на своего собеседника, — Я очень надеюсь на вас. С вашим авторитетом и влиянием на толпу у нас наконец-то может появиться хороший шанс, для начала, просто спасти население нашей планеты от кровавой резни и анархии.

Постояв в задумчивости несколько секунд, Жей О'Жей затем подошёл к распахнутому окну и вместе с сенатором с высоты десятков этажей посмотрел на, раскинувшийся внизу, огромный, шумный, город.