День империи - страница 41

Сириул ещё некоторое время неподвижно стоял на одном месте. Виртуальное лицо Императора постепенно меркло и теряло краски. Вскоре оно сделалось прозрачным и, наконец, исчезло словно дымка. В последний миг он даже заметил на нём усмешку. Ехидную, злобную усмешку полную высокомерия и превосходства. Нет. Наверное, это ему просто показалось. У этой программы по её природе просто не может быть эмоций. Он единственное абсолютно совершенное существо в этом мире. Впрочем…кто знает. Наказанием он для меня выбрал самое худшее, что я только мог себе представить. Я остался жив. Я даже сохранил за собой своё звание и свой статус, но вот только мой род с этого дня уже навсегда вычеркнут из списков великих патрицианских семейств Империи. Сегодня погибла главная цель всей моей жизни. Мое дальнейшее существование без продолжения рода потеряло всякий смысл.

Сириул медленно развернулся и двинулся вперёд по длинному узкому коридору. Это было здание бывшего Дворца Правительства Земли. Жалкая, хрупкая постройка с хаотичной планировкой. Символ и олицетворение всего этого варварского мира. Как же я теперь всех их ненавижу! Отрывистые и беспокойные мысли сами собой зарождались где-то в мозгу и навсегда откладывались в его памяти. Перед глазами один за другим вспыхивали сигналы недопустимого противоречия, и генерал тотчас отключал их непрерывным усилием своей воли. Хватит. К чему все эти размышления. Я не могу опускаться до животных эмоций. Особенно теперь. Снаружи меня ждут судьи и я должен наказать виновного. Все равно, что есть того уже никогда не изменить. Впереди виднелся выход. Сириул прикрепил к своей металлической голове специальную пластину из матового, солнцезащитного стекла и потянул на себя входную дверь. Лучше теперь думать о чём-нибудь другом. Снаружи в тот день была просто отменная погода. На чистом синем небе ярко светило большое и жёлтое солнце. На одно мгновение, взглянув на него краем глаза, старый фаталок поморщился и содрогнулся. Проклятый дневной свет. Как можно вообще жить и не ослепнуть в этом ужасном мире. Первым делом нужно будет обязательно подвесить над городом чёрный защитный купол. Хорошо для нас и очень плохо для тех остатков дикарей, что ещё по-прежнему скрываются здесь.

Его уже ждали. Тысяча бронепехотинцев была построена в идеальный геометрический квадрат. В центре этого построения ожидало своей участи жалкое существо в помятой техноплоти и с испорченной, безвольно болтающейся вдоль туловища, левой рукой. У него вдобавок очевидно были неисправности с глазными оптическими линзами, так как он постоянно оглядывался по сторонам и выдвигал вперёд голову, пытаясь рассмотреть то, что находиться на расстоянии всего нескольких метров.

Увидев это, Сириул внезапно замер. Перед ним был его младший клон-сын, поверженный и униженный. Он уже не мог больше бороться с противоречиями, возникающими в его электронном мозгу. Он просто стоял на одном месте и смотрел на него. Это было уже нечто совершенно другое, чем всё то, что он испытывал раньше. Он уже даже не думал о сохранении своего семейства. Это были глубинные дикие эмоции животного, защищающего своё потомство. Как бы он теперь хотел оказаться на его месте. Он перенёс бы все, что угодно, только бы эта частица его ДНК, несколько десятков лет назад оторвавшаяся от него и ставшая затем самостоятельным организмом, перестала страдать.

В голове заревел сигнал тревоги. Электроника, не в силах выдерживать такие перегрузки, отключалась и тут же автоматически переходила на альтернативный режим. Стоящие перед ним ближайшие офицеры, очевидно, уловили исходящие от него сигналы и тотчас, словно по команде, обернулись все в его сторону. Один даже подошёл на несколько шагов и сквозь тёмное солнцезащитное стекло попытался заглянуть ему в глаза.

— С вами всё в порядке, генерал?

— Да… немедленно вернитесь в строй, солдат.

Подождав немного пока улетучатся глупые и опасные мысли, Сириул двинулся вперед. Ровный строй, словно безупречный механизм, тотчас расступился перед ним и точно так же сомкнулся за его спиной. Старик прошёл поближе к своему сыну и остановился. Прямо напротив его, из противоположных рядов одновременно навстречу ему вышли трое других знатных фаталокских офицеров. Это были трое присяжных, а также трое судей, трое обвинителей и трое защитников. Они остановились точно на том же расстоянии от центра квадрата, что и генерал. Строгие геометрические формы всегда были в большом почёте у фаталоков. Присяжные стояли с одной стороны, Сириул с другой, а осуждённый Якус — в самом центре всей этой конструкции. Он был один: растерянный, испуганный и раздавленный пристальным взглядом сотен своих соотечественников, для которых ещё несколько дней назад он был важной фигурой, а сейчас — самым низким и презираемым животным.