День открытых обложек - страница 11
– Пусть будет, – отвечал уклончиво.
На оборотной стороне каждого листка печатали всякие разности, – окно в мир можно загородить и календарем.
Хозяина не стало.
Мыши ушли из дома.
Жучки пренебрегают – типографская краска им во вред.
К чему выявлять ложь, уложенную под крышей? Своей накоплено достаточно…
В авиационном институте, у главного его корпуса, стоял на постаменте Сталин в длинной‚ до пят‚ шинели‚ и его белила женщина в замызганном халате‚ ковыряя мочалом на палке в гипсовой ноздре. Ночью его увезли на грузовике, взамен поставили вазу с цветами, – жизнь хороша своими переменами.
Я уже ходил в институт, когда арестовали Лаврентия Павловича Берию, ближайшего друга и соратника великого вождя и учителя, оказавшегося шпионом и совратителем женщин. Нас, студентов на практике, отправили по цехам разъяснять невероятное событие, мне достались литейщики.
На затоптанном‚ плешивом газончике лежали рабочие‚ и я прочитал сообщение в газете‚ которое они знали и без меня.
– Вопросы есть? – спросил‚ холодея.
– Раньше не могли догадаться? – заорал чумазый малый в продранной майке и требовательно уставился на меня.
– Не могли‚ – кратко ответил я, боясь вступать в длительные обсуждения.
Больше вопросов не было. Рабочие ели хлеб‚ колбасу‚ пили молоко из бутылок, которое получали за вредное производство, в их темных руках оно выглядело ослепительно белым.
– Всё понятно‚ – бодро припечатал тот же малый, и перерыв закончился.
А к осени меня назначили агитатором.
В старую‚ дощатую развалюху с множеством веранд и пристроек‚ примкнутых к основному строению‚ где тоже обитало население.
Я приходил туда днем и вел беседы со старой‚ расплывшейся еврейкой в байковом халате, с уныло обвисшим бантиком на груди. Она готовила обед, устало шаркала шлепанцами в узких проходах, а я рассказывал на ходу про разрушения военных лет‚ восстановление хозяйства‚ про успехи по сравнению с тысяча девятьсот тринадцатым годом, про ежегодное‚ первого марта‚ снижение цен.
– Конечно‚ – машинально поддакивала старая еврейка, занимаясь делами и уставая на глазах. – Конечно, конечно...
Останавливалась, терла лоб, мучительно припоминала:
– Лук – положила. Морковь – положила. Петрушку... Петрушку клала или нет?
– Клали, клали‚ – подсказывал я и опять принимался за свое: про разрушения‚ восстановление, успехи по сравнению…
По окончании института мы попали на завод.
Игорь, Костя, Володя и я.
Зима. Промерзлый трамвай. Тусклые лампочки. Стылые до окоченения ноги. Долгий перегон по пути на работу, посреди озябших пассажиров.
– Граждане, проходите вперед!
Впритык к чужим пальто, впритык к глазам читал Диккенса. Том за томом.
– Граждане, ну пройдите вперед! Люди на подножке…
Осенью нас зачислили в вечернюю школу марксизма-ленинизма.
Игоря, Костю, Володю и меня.
Потомились на первой лекции, в перерыве ушли и больше не появлялись до лета.
В июне вызвал ответственный товарищ, спросил строго:
– Почему не учились?
– Аврал, – ответили со значением. – Работы до ночи для укрепления обороны страны. Мы бы рассказали, да нельзя. Государственная тайна.
Он нам не поверил, но, тем не менее, заявил:
– Через неделю экзамены. Сдадите их и продолжите обучение.
– Мы же не бывали на лекциях. Марксизм-ленинизм не уяснили должным образом.
– Оно конечно. Но вы толковые, институт кончали. Позанимаетесь неделю и сдадите на отлично.
Мы даже возмутились:
– Сдать-то сдадим, но глубоких знаний не будет. Основательного понимания столь важной дисциплины.
Вздохнул:
– Основательного, конечно, не будет, но затем постараетесь, усвоите во всей полноте.
Игра была на равных.
– Значит, договорились, – сказал. – Через неделю экзамены.
– Нет, не договорились.
Он начинал нервничать:
– Вы же изучали марксизм-ленинизм. В вашем институте. Пойдете на экзамен, сдадите с первого раза.
Ответили:
– Мы изучали, конечно, такое не забывается. Но появились новые работы об учении Маркса-Ленина, а мы пойдем на экзамен, с ними не ознакомившись? И будем потом в глаза смотреть, в ваши глаза?
Он ненавидел нас, ответственный товарищ. С отчетностью был, должно быть, завал, не мы одни увиливали, приходилось терпеть наглецов.