День пламенеет - страница 28

Апрель близился к концу, и весна уже давала о себе знать. Дни удлинились. Снег, пригреваемый солнцем, стал таять, а из-под снега пробивались крохотные ручейки. В продолжение двадцати четырех часов дул чунукский ветер, и за эти двадцать четыре часа снег стаял на добрый фут. К вечеру он снова подмерз, и его ледяная кора выдерживала человека. С юга прилетели крошечные белые подорожники, помешкали день и полетели дальше, на север. Однажды, опережая весну, высоко над землей пронеслась, ища открытое море, сплоченная стая диких гусей. Они тоже тянулись к северу. А внизу у берега реки карликовые ивы пустили почки. Казалось, в этих молодых почках содержалось много питательных веществ, и Элия воспрянул духом. Но Пламенному не удалось найти другой ивовой поросли, и его товарищ снова впал в уныние.

Сок поднимался в деревьях, с каждым днем журчание невидимых ручейков становилось громче, по мере того как возвращалась к жизни замерзшая страна. Но река все еще лежала в оковах льда. В течение долгих месяцев зима скрепляла эти оковы, и их нельзя было сломать в один день — даже под громовыми стрелами весны. Настал май, и прошлогодние москиты, крупные, но безвредные, выползли из расщелин скал и гнилых бревен. Затрещали сверчки, в небе потянулись вереницы гусей и уток. А река все стояла. Десятого мая лед на Стюарте с треском оторвался от берегов и поднялся на три фута. Но он не пошел вниз по течению. Прежде должен был тронуться лед на нижнем Юконе, куда впадал Стюарт, а до тех пор лед на Стюарте мог только подниматься все выше и выше, по мере того как снизу прибывала вода. Но когда тронется Юкон — предсказать было нельзя. Он впадал в Берингово море, за две тысячи миль отсюда, а состояние льда на Беринговом море определяло момент, когда Юкон сбросит несколько миллионов тонн льда, загромождающих его русло.

Двенадцатого мая, захватив свои меховые тулупы, ведро, топор и драгоценное ружье, Пламенный и Элия отправились по льду вниз по течению реки. Их план состоял в том, чтобы добраться до лодки, какую они видели дорогой, и как только река тронется, спустить лодку и плыть до Шестидесятой Мили. Ослабевшие, без всякого провианта, они продвигались медленно и с большим трудом. Элия то и дело падал и без посторонней помощи не мог подняться. Пламенный, выбиваясь из сил, поднимал его на ноги, тот, шатаясь, тащился вперед как автомат, потом спотыкался и снова падал.

В тот день, когда они должны были добраться до лодки, Элия окончательно ослабел. Когда Пламенный его поднял, он упал снова. Пламенный попробовал идти, поддерживая его, но сам был так слаб, что они упали оба. Подтащив Элия к берегу, он устроил стоянку и отправился разыскивать белок. Как раз в это время и у него развилась привычка валиться с ног. Вечером он увидел первую белку, но сумерки спустились раньше, чем он успел хорошенько прицелиться. С терпением первобытного человека он ждал до следующего дня и через час после рассвета застрелил белку.

Большую часть своей добычи он дал Элия, а себе оставил жесткие куски и кости. Но такова химия жизни, что это маленькое создание, этот движущийся кусочек мяса передал свою энергию съевшим его людям. Белка уже не перебегала по соснам, прыгая с ветки на ветку и взбираясь на головокружительную высоту. Вместо того та же энергия, заставлявшая ее проделывать эти прыжки, перешла в истощенные мускулы и ослабевшую волю двух людей, заставляя их двигаться, или, вернее, двигая ими. Шатаясь, прошли они несколько оставшихся миль до лодки, упали здесь и долго лежали без движения.

Нужно было спустить маленькую лодку с возвышения на берег. Как ни легка была эта работа для сильного человека, но Пламенный провозился над ней несколько часов. И еще много часов, день за днем, провел он подле нее, лежа на боку, затыкая щели мхом. Когда он покончил с этим, река все еще не шла. Лед поднялся на несколько футов, но не спускался вниз по течению. Впереди была еще работа — спуск лодки на воду, когда река освободится от льда. Тщетно бродил Пламенный, спотыкаясь, падая и ползком пробираясь по мокрому оттаявшему снегу или по ледяной его коре, скрепленной ночным морозом, в поисках еще одной белки. Так и не удалось ему добиться еще одного превращения прыжков и болтовни маленького зверька в энергию человеческого тела, которому надлежало втащить лодку на полосу прибрежного льда и спустить ее в поток.