Деревянные пятачки - страница 72
— Ну, мы тоже знаем, это твой папа виноват, — сказала судья и подумала, что не стоило бы вызывать девочку на суд. — Скажи, что ты знаешь о ссоре Сережи с папой?
— Я не знаю, меня дома не было.
— А когда ты пришла?
— А когда я пришла, то в кухне уже горело...
— Кто-нибудь был тогда в кухне?
— Был папа...
— Вопросы у сторон будут? — спросила судья, все больше убеждаясь в том, что не надо бы ребенка вызывать на суд.
— Да, — ответила прокурор, — скажи, Лена, когда ты вошла в кухню, у папы была в руках банка?
Лена посмотрела на отца, на его опущенную голову, и ей стало так жалко его, что она чуть не заплакала. В последний раз она видела его в то утро, когда приехал милиционер и увез его. Но тогда столько горя сразу навалилось на них всех, что и без дома остались, и без вещей, и без еды, и что корова сгорела — это Лене было особенно непереносимо, — что она с какой-то тупой безучастностью отнеслась к аресту отца, понимая, что это он, хоть и по несправедливой обиде, обрушил на них беду. Теперь же, когда время прошло и жизнь снова стала налаживаться, — не только в их деревне, но и во всех, которые входили в колхоз, собрали им посуду, одежду, даже деньгами помогли, когда и правление колхоза вынесло решение построить им дом и уже на пепелище стоял новый сруб, — теперь ей было только жаль отца, и хотя в тот час, когда она вбежала в дом, когда уже горели стены, она видела в руках отца банку, тут она не могла сказать, что видела, и сказала:
— Не видела.
— Не видела или не было? — спросила прокурор.
В зале наступила такая тишина, что было слышно, как скрипнула под Морковым скамейка.
— Не было, не было! — чуть ли не крикнула Лена и увидела, как отец совсем низко опустил голову, а в зале зашевелились.
— Садись, Лена, — сказала судья и попросила вызвать Петрову. Петрова бойко простучала каблуками от двери до судейского стола и остановилась.
— Вы должны говорить только правду, — сказала судья.
— Я никогда не вру, — тут же ответила Петрова.
— Тем более, — сказала судья, — идите, распишитесь, что будете говорить только правду. За дачу ложных показаний можете быть привлечены к уголовной ответственности.
Петрова расписалась и поправила прическу.
— Скажите все, что вы знаете о пожаре, — сказала судья.
— Ничего не знала до той минуты, пока не прибежал Сергей. От него я узнала, что Авилов жжет дом. Я сказала: «С ума сошел!» — и побежала. Но как только мы открыли дверь, так сразу же огонь хлынул на нас. И я, потрясенная, убежала. Дом сгорел. Больше я ничего не знаю.
— Подсудимый, у вас есть к свидетельнице вопросы? — спросила судья.
— Есть, — ответил Авилов, пристально всматриваясь в Петрову. — Это ты закрыла дверь на закладку?
— Я.
— То есть как это ты? — даже растерялся Авилов.
— А вот так, я! Ты бы поглядел на себя. Кошмар! В крови, в огне, мне так и подумалось, что можешь убить меня или Сергея, потому и закрыла.
— А то, что я мог сгореть? — спросил Авилов.
— С чего ж это тебе гореть? Окна-то были. В любое сигай!
— Ну, баба! — засмеялся Морков. — Сигай в окно, вот черт!
И эта неожиданная развязка с закладкой оживила всех. Даже судья улыбнулась...
— Будут у сторон вопросы? — спросила она.
— Да, — ответила прокурор. — Скажите, Петрова, вы видели в руках обвиняемого Авилова банку, когда вбежали в дом?
— Видела.
— У меня больше вопросов нет.
— Разрешите мне, — сказала защитник. — Скажите, свидетельница, какая это была банка?
— Банка?.. Я не помню.
— То есть как вы не помните? Вы же видели ее. Большая она или маленькая?
— Мне как-то ни к чему...
— Какого цвета?
— Не обратила внимания.
— Вот так видела! — раздался громкий голос Моркова, и в зале засмеялись. Но милиционер строго оглянулся, и все стихло.
— Ну, стеклянная была банка или железная?
— Не знаю. Только видела у него банку. Да он и сам это знает. Или отказывается?
— Подсудимый утверждает, что никакой банки у него не было.
— Была, была!
— Но какого цвета или формы, вы не помните?
— Ей-богу, не помню, испугалась до ужаса. И нечего ему запираться. Только подумать, сжег дом, с ума сойти!
— Упаси Христос! — перекрестилась старуха Степанида.