Деревянные пятачки - страница 71
— Не помню, может, вгорячах и сказал...
— Было так, что вы ударили отчима по голове? — сурово спросила защитник.
— Это нечаянно я! — выкрикнул Сергуня. — Хотел у него выбить головешку!
— Вы замечали разницу в отношении к вам и к своим детям со стороны отчима?
— Нет... Нет.
— Значит, он хорошо к вам относился?
— Да...
— У меня больше вопросов нет, — сказала защитник, и от этих ее слов, что «больше вопросов нет», Сергуня встревожился, чувствуя, что в своих ответах допустил ошибку, в чем-то проговорился и что это может худо отозваться на нем. Но это длилось недолго, до той минуты, когда его стала спрашивать прокурор. Тут с каждым ответом он все больше успокаивался и под конец уже ободрился совсем.
— Скажите, свидетель, когда вы пытались выбить головешку из рук отчима, вы видели у него банку с керосином?
— В тот раз не видел, а когда прибежал с соседкой Петровой, то у отчима была банка.
Авилов, до этого сидевший понуро, быстро обернулся на Сергуню, но тут прокурор обратилась к нему:
— Скажите, подсудимый, вы настаиваете на том, что не было банки?
— Не было, — с отчаянием в голосе ответил Авилов.
— Свидетель, вы утверждаете, что именно банка была в руках отчима? Не ковш? Не чайник? Не ведро? А банка?
— Банка, — ответил Сергуня, испытывая сложное состояние и облегчения и какой-то нравственной грязи, понимая, что ухудшает положение отчима и одновременно как бы защищает себя. И вздрогнул, услыхав голос старика Моркова.
— Во как валит батьку-то! — громко сказал Морков.
Судья предупреждающе постучала карандашом по столу. Милиционер строго сдвинул брови. Но Морков, этот вездесущий старик, без которого не обходилось ни одно дело в деревне, снова принял такой вид, будто он тут и ни при чем. Но слова его услышали сидевшие рядом и стали осуждать Сергуню.
— Чего ему надо валить-то? Легче, что ли, без батьки будет? — возмущенно сказала Степанида, рыхлая старуха, и сурово посмотрела на Сергуню.
— Если банки не было — один разговор, — не удержался опять Морков, — а если была — совсем другой. А так мало ль, от искры могло...
Судья еще строже постучала карандашом, и разговоры стихли.
— Подсудимый, у вас будут вопросы к свидетелю? — спросила она.
— Будут‚— ответил, вставая, Авилов и поглядел на Сергуню широко раскрытыми глазами. — Скажи, кто закрыл дверь на закладку?
— Я не знаю, — быстро ответил Сергуня.
— Но, ты-то не закрывал?
— Нет... Честное слово, нет!
— О какой закладке идет речь? — спросила судья.
— А это у нас дверь так из сеней закрывается. Когда еще малые дети были, чтоб не убегали из дому, на закладку мы запирали... — ответил Авилов.
— А сейчас при чем закладка?
— Так ведь я же из огня не мог выйти, — ответил Авилов, и в зале все ахнули. — Когда Сергуня с Петровой вбежали в кухню, а там все горело, так они обратно, и я за ними, а дверь-то оказалась на закладке...
— О как, живьем хотели спечь! — снова раздался голос Моркова.
— Да за что же? — громко спросила Степанида.
— А вот про то следует расследовать. Вишь куда дело пошло, — ответил Морков и увидал устремленный на себя взгляд милиционера. — Обмен мнениями! — сказал он ему.
— Я вас удалю из зала суда, если будете мешать, — сказала судья Моркову.
— Просим прощенья, — поклонился ей Морков и сам тут же вполголоса пробурчал: — Слова лишают, видали?
Но судья его не слышала, и суд пошел дальше.
— Скажите, свидетель, — спросила защитник, — могла сама закладка упасть и закрыть дверь, ну хотя бы от содрогания, от стука?
— Нет, она тяжелая. Железная.
— Были только вы и Петрова?
— Да.
— Значит, не вы закрывали на закладку?
— Нет, честное слово, нет!
Авилов слабо улыбнулся и больше ни о чем не спросил пасынка.
Вызвали Лену, его дочь. Высокая, тоненькая, слабая из-за своего роста; она жалостливо поглядела на отца и подошла к судье.
— Лена, — ласково, как говорят детям, сказала судья, — ты должна говорить только правду. Поняла?
— Поняла, — чуть слышно ответила Лена.
— Скажи все, что ты знаешь про пожар.
— У нас все сгорело, — ответила Лена.
— Это мы знаем. А из-за чего сгорело?
Лена поглядела на отца и промолчала.