Десять встреч с мужеством - страница 5
— Я вижу, у вас большая страсть к военным знаниям. И готов помочь вам в этом. Согласны?
— Согласен, — ответил Альберт.
Занимались они в короткие перерывы между боями. Командарм был доволен своим учеником. «Быстро схватывает, обладает отличной памятью», — отмечал про себя Тухачевский. Последнее занятие окончилось неожиданно.
— Товарищ командарм, — проговорил комиссар, — я очень вам благодарен за науку. А теперь прошу направить меня на передовую. Обещаю не подвести вас. Дайте мне хотя бы роту.
— Если вы так хотите, я не стану возражать, — сказал Тухачевский. — Только почему же вы так низко цените качество наших занятий?
— Как понимать вас, товарищ командарм?
— Хочется верить, что вы способны командовать не только ротой…
Мечта Альберта сбывается. В конце июля 1919 года он направляется на передовую — командовать стрелковым полком.
Многим поступок Лапина показался несерьезным, мальчишеской выходкой. «Подумать только — отказался от должности комиссара и члена Реввоенсовета армии! И ради чего?! Всего-навсего должности командира полка!» Но Лапин не ищет личной выгоды. Главное для него — быть максимально полезным революции. А на передовой — Альберт в этом уверен — он сможет принести больше пользы.
…И вот госпиталь… Все те же белые простыни, от которых Альберту становится теперь не по себе… Он поворачивает голову к окну — тот же, знакомый до мельчайших подробностей переплет рам. За окном — кусочек запущенного сада, который прощупан глазами до последней травинки… Порою кажется, что время остановилось…
«Нет, — говорит себе Альберт, — так думать нельзя. Чего доброго, сойдешь с ума». И он переключает память на другое. Вспоминает свой полк, товарищей по оружию. Одна за другой проносятся картины боев… «Как хорошо все началось! — думает Альберт. — Сколько бы еще провел боев, если бы не проклятая нуля…» Но ничего — он все равно пересилит этот вражеский кусочек свинца! Не отлита еще пуля, которая заставила бы его уйти на покой!
Всю осень 1919 года Лапин провалялся в постели. Но железная воля и крепкое здоровье брали свое. Настал день, когда врачи разрешили ему подняться. «По только на костылях», — предупредили они. А через несколько дней к начальнику госпиталя вошел лечащий врач:
— Вы слышали новость? Лапин просится на фронт!
— Да он в своем уме?
— Вот и я ему то же самое сказал. А он мне заявил, что собирается предстать веред врачебной комиссией.
— Пусть попробует!
Врачи собрались на комиссию и единодушно решили: «К военной службе не годен».
Лапин вспылил, разбушевался. Потрясая костылями, он обвинял врачей в бесчеловечности, в пристрастности, даже в предательстве. Но врачи были непреклонны. Поняв, что их не переспорить, Альберт взялся за перо. Он пишет в Реввоенсовет 5-й армии взволнованное письмо, которое заканчивается словами: «Поймите, дорогие товарищи, не могу я без армии. Мое место только в строю!»
Боевые товарищи все поняли, — к тому же опытных людей не хватало. Всеми правдами и неправдами они помогли юному командиру вырваться из госпиталя: в штабе как-нибудь и на костылях поработает…
Новая должность начальника оперативного отдела штаба армии, на которую был назначен Альберт, требовала от него большой сосредоточенности. Видя, в каком состоянии вернулся Лапин, товарищи старались чем можно помочь ему.
Как-то утром, когда Лапин уже собирался идти по делам, в дверь постучали.
— Войдите, — сказал он.
На пороге показался рослый красноармеец. Он помялся у порога.
— Вы ко мне?
— К вам, — ответил боец.
— Ну, говорите, что у вас?
— Меня прислали из штаба: вам помогать — в случае чего…
Лапин нахмурился:
— Это что же — вроде няньки?
Красноармеец развел руками.
— Так вот передайте: мне нянек не надо, — отрезал Лапин.
Он схватил костыли и с остервенением заковылял по дороге.
После этого случая Альберт стал еще упорнее тренироваться. Он должен вернуться в строй! Вставал спозаранку и принимался сгибать и разгибать ноги, массировать позвоночник. Долго, упорно, до полного изнеможения. Немного отдыхал, а потом все начинал сначала.
Настал день, когда Альберт отбросил один костыль. Товарищи с удивлением наблюдали за первыми, неверными шагами Лапина. Его ноги двигались конвульсивно, как на шарнирах. А через несколько недель он написал докладную с просьбой отправить на передовую.