Дети разбитого зеркала. На восток - страница 26
Берад не шевелился.
Тогда незнакомец медленно, церемонно поднёс чашу к губам и сделал глоток. Потом протянул снова.
— Это ома. Огонь не опаляющий.
— Господи, ну, конечно же, — подумал Берад и взял чашу, — как же я сразу…
— Ты идёшь по следу Змея. Я не думал, что Огонь рассылает вас так далеко на Север.
Еретик кивнул.
— Ты тоже записал нас в язычники. Огонь — это только метафора. В Огонь мы уходим беседовать с Господом. Это средство освободить сознание. Годится и ома.
И старый священник Святой Истинной Церкви, когда-то добившийся изгнания Братства Огня за пределы Империи, отведал сомнительного питья.
Еретик не обманул. Боль уходила, а разум прояснился и приобрёл прозрачность и многогранность кристалла. Всматриваясь в открывающиеся глубины, Берад услышал извне, издали голос незнакомца:
— Я иду по следу Змея. Ты можешь мне помочь. Сделай это, брат. Расскажи мне всё.
И душа старого священника доверчиво потянулась к чужому человеку и раскрылась перед ним, как ладонь, полжизни сжатая в кулак стыдом и страхом.
Они говорили всю ночь, а утром простились, чтобы пойти каждый своею дорогой. Они благословили друг друга каждый по-своему, и это не показалось им неуместным. В Последние Дни они будут сражаться на одной стороне.
Сет уточнил:
— Так ты после Халлы отправишься в Меду и приглядишь там за Принцем?
— Да, — ответил Берад, — но не могу поверить, что пророчество говорит о Ченане. Вероятность того, что он унаследует трон, всегда была ничтожной. Правда, принцы Идо и Эдвар скончались, но принц Хеда здоров и полон сил, да и Император ещё далеко не дряхл. А ты, куда ведёт тебя твой след?
— Ты указал мне путь на Юг. Я был в тупике, когда встретил тебя.
— Я скучаю по Югу. Будешь в тех местах, передавай привет сёстрам Девы Амерто. А крошки Фран, моего лучшего друга, там уже нет, она направляется в Край Пустыни, чтобы выбрать судьбу, подобную твоей. Если когда-нибудь вернёшься к своим и встретишь её, позаботься о ней. Её легко узнать — белоголовая деревенская девочка, переодетая мальчиком, разные глаза — серый и зелёный…
Они обнялись и расстались.
Сет уходил, не оглядываясь, — высокий статный воин с печатью угрюмого раздумья на лице. Прохожие заблаговременно убирались с его дороги.
У него всегда была прекрасная память. Но здесь она и не требовалась. Эти строчки знал наизусть каждый щенок Края Пустыни, не очень понятные строчки — но лишь они, из дошедших с давних времён, называли приметы предмета священной погони.
Проходя городские ворота, Сет пробормотал про себя какие-то слова. Лицо у него было твёрдым, как камень, едва разомкнулись тонкие губы. Удачи тебе, брат. Прости.
И вот что удалось узнать Бераду у жителей Халлы об истории более чем вековой давности. Кое-кто отказывался с ним разговаривать, словно речь шла о позорной семейной тайне, другие охотно делились подробностями мрачной и волнующей легенды, с которой по всей Империи связывали имя столицы Севера.
Девочкой Саад росла в хорошей семье, радуя близких красотой, благонравием и стихотворным даром. Молодёжь пела песни, слова которых рождались в её голове, её улыбка всегда была центром любого праздника. Но родные страшились за неё — слишком глубокими чувствами жила её душа, слишком большой любовью жаждала возгореться.
И, выходит, страшились не зря: достигнув возраста невесты, Саад уходит в монастырь Матери Воздаяния Лекс, монастырь очень строгого устава. Соловей Халлы больше не пишет стихов. С обритой головой и бескровным лицом видеть её можно лишь на открытых судах над колдунами и ведьмами, где девушка прислуживает старшим сёстрам, постигая на опыте, что такое Закон. Закон божественной справедливости.
Спустя два года монастырь изгоняет Саад, и она возвращается домой. Причина изгнания держится в секрете. Но прежних её поклонников снова ждёт разочарование — Саад не выходит, никого не принимает, не появляется на балах. Она всё ещё неимоверно прекрасна, она богатая наследница и многие мечтают ввести её хозяйкой в свой дом. Но с ней начинают твориться странные вещи.