Дети разбитого зеркала. На восток - страница 41

Что за судьба бросила орудие невообразимого могущества под копыта наступающей варварской армии? Ни огонь, ни Ома не давали ответа старому еретику. Не было его и в разноцветных глазах юного непостижимого создания, которое носило для него воду и пекло хлеб.

Фран замешивала тесто для лепёшек — так, как учила её Алма, — и размышляла о том, какая редкая удача привела её в самом начале жизни под крыло этой тихой и доброй женщины. Спору нет — её растили, как рыбу на суше, учили заниматься огородом и хозяйством, рукоделию и послушанию. Однако любили. А теперь ей говорят — иди и разрушь Империю. И про родителей несут что-то несусветное. А она бы ещё подумала. Она бы осталась здесь, на монастырской кухне, среди котлов и мисок, муки и орехов, приправ и сушёных травок, — и сделала вид, что её эти глупости не касаются.

Почему-то Фран чувствовала себя как дома в этом опустевшем гнезде, где десятки лет воспитывались охотники на подобных ей выродков. Похоже, монастырский воздух действительно для неё: в доме Алмы ей никогда не было так спокойно, как у Девы Амерто, у Берада, или вот здесь, посреди Края Пустыни, в компании умирающего Отца Великой Ереси.

Давным-давно, когда Берад стоял во главе Церкви, он приговорил здешнего Учителя к изгнанию за пределы Империи. И это было очень великодушно с его стороны: ранее в подобных случаях дело неминуемо доходило до костра. Фран знала, что в сердце Учителя до сих пор живёт благодарность, именно поэтому к её персоне здесь отнеслись намного терпимее, чем можно было ожидать.

Фран подумывала о том, чтобы открыть Учителю все свои сомнения. Сочтёт ли он её виновной? Ей не хотелось, чтобы здесь о ней думали плохо. Ей очень нравились эти люди. Особенно сейчас, когда почти никого из них не было рядом, ей нравилось вспоминать об этих отважных мужчинах и юношах, и, может быть, даже желать им удачи.

Может ли она стать злом, если она ненавидит зло? Инстинкт подсказывал ей, что может. Её удел — вечное бегство от себя самой, от призрака Чёрной Волны, от манящих отблесков в зрачках оборотней- убийц. Глупо заводить дружбу с Псами, натасканными на подобную дичь.

Фран понимала, что Учитель не спускает с неё глаз. Даже сейчас, когда кажется задремавшим в старом деревянном кресле неподалёку от окна. Понятно, дни стоят прохладные, а кухня — самое уютное место для пожилого и больного человека. Который, если понадобится, легко и бестрепетно свернёт ей шею голыми руками, увидев приметы воплощённого Змея. Неужто не видит? Видит. Возможно, не все. И ждёт подтверждения? Ждёт, что жалкая беспомощность врага заставит её выдать себя, с циничной откровенностью открыть свой главный секрет, забавляясь чужим бессилием?

А её главный секрет — пророчество слепого мошенника. И ей до смерти хочется знать, стоит ли воспринимать его всерьёз. Насчёт войны он, пожалуй, не соврал — война, по всем признакам, надвигается. А остальное? Если остальное тоже правда, то Фран действительно является той невообразимо жуткой тварью, ради которой были возведены стены здешних монастырей, а из этих стен выпущены Гончие, вдохновляемые огненными видениями. Ради которой разошлись по Империи Языки Огня, проповедники Последних Дней. А она здесь, в сердце Края Пустыни вовлечена в тонкую, но смертельную игру в узнавание. Вопрос в том, кто первый распознает её истинную природу — и будет ли у этой игры победитель. Может Фран быть невиновной? Она уже сама в это не верила. И всё же… Могла ли Алма воспитать чудовище? Мог ли Берад просмотреть врождённый роковой изъян в её душе?

Всю свою жизнь Фран безоговорочно верила мудрости и доброте этих двоих. Что, если они ошибались?

Она поймала очередной ускользающий взгляд своего учителя, судьи и палача и решилась. Фран отправила лепёшки в печь и обтёрла руки.

— Учитель, могу я спросить Вас о некоторых вещах?

— Конечно.

— Можно ли говорить с богами? Правда, что время пророков давно миновало? Что за истину узнаёте вы в Огне?

Теперь глаза наставника смотрели прямо на неё, в их глубине мерцали искры удивления и любопытства.

— Глупо думать, что кто-то способен не услышать, если Небеса пожелают говорить с ним. Это ни с чем не спутать. Я ещё помню, как это бывает, и много бы дал за повторение подобного чуда сегодня. Для этого не нужны ни ритуалы, ни медитации. Но мало тех, кто способен понять и исполнить услышанное. Я учился этому всю жизнь, и этому учил своих мальчиков.