Дети с улицы Мапу - страница 52

Мальчик поднялся на ноги. Его одежда влажна от росы и сырой лесной почвы. Очень хочется есть и пить. Вот уже двое суток, как он ничего не ел, кроме малины, которую тогда успел собрать. Страшная слабость овладевает мальчиком, он не в силах двинуться с места. Пошарив дрожащими руками, он находит место, где лежит куча сухих листьев, забирается в нее и закрывает глаза, но сон улетучивается.

Не думая, срывает он с дерева несколько зеленых листьев и жует их. Листья горькие, но все же влага смачивает его сухие губы.

Понемногу небо просветлело. Между кронами деревьев мигали звезды.

Шмулик поднялся на ноги и попробовал шагнуть. Нога уже меньше болит. Шаг, другой, третий… Через полчаса он выходит на опушку леса.

— Лучше выйду на дорогу, — решает он. Оглянувшись, Шмулик заметил неподалеку на широком лугу большой стог сена. Забравшись поглубже в сено, свернулся клубком и уснул.

Его разбудил внезапно хруст над самой головой. Раскрыл глаза. Перед ним лошадь, запряженная в телегу, стоит возле стога и с аппетитом жует у него над ухом пахучее сено. У телеги старый крестьянин возится с колесом.

Шмулик торопливо вскочил на ноги.

— Ох, ох! Ну, и времена настали, — сердито покачал головой старик, глядя, на мальчика, — выгоняют уже и детей на улицу. Не бойся, парень, успокоил он Шмулика, — я евреев не убиваю. Откуда ты?

Шмулик дрожит всем телом от холода и слабости.

— Издалека я, — с трудом выдавил он. Старик снова что-то сердито пробормотал и перекрестился.

— Голодный, небось.

Вытащив из сумки каравай хлеба, разломил его и протянул половину мальчику.

— Дедушка, ты куда едешь? — набрался Шмулик храбрости спросить.

— Далеко, за Свенцяны… Заставили меня возить на своей телеге бревна. Три дня и три ночи гоняли меня, чтоб их земля не носила! — выругался он шепотом.

У Шмулика возникло сильное желание быть снова со своими, с евреями… Ведь Свенцяны недалеко от Вильны, а там семьи Виленских.

— Дедушка, подвезешь меня?

Старик отвернулся.

— Далеко еще до Вильны. Только завтра к вечеру доберемся до большака. Как же я тебя повезу среди бела дня? Боюсь я, запрещено возить евреев…

Шмулик вспомнил про золотую цепочку, которую мать зашила ему в полу пиджака на крайний случай. Быстро оторвав подкладку, он протянул тонкую цепочку деду:

— Дедушка, я заплачу. Я ж не прошу даром.

Старик пристально осмотрел Шмулика. Похоже, что вид мальчика удовлетворил его. Он взял цепочку:

— Ладно, залезай в телегу. Ложись в солому, и чтоб у меня ни звука!

Забрезжил рассвет. Старик ехал все утро. Лишь на полчаса остановился в поле отдохнуть, накормить и напоить лошадь. Потом снова двинулся в путь, несмотря на жару. Ехали по разбитым проселочным дорогам. Иногда пересекали шоссе. Попадавшие по пути городки старик объезжал кругом, через села. Несколько раз останавливались у колодца набрать воды. Тогда Шмулик тоже утолял жажду и умывался. Холодная вода освежала и пробуждала надежду в его сердце. Иногда попадались навстречу им подводы. Мужики перебрасывались несколькими словами и двигались дальше. Никто не обращал на него внимания. Из-за его светлых волос и потрепанной одежды все принимали его за деревенского парнишку. Один раз встретились им на дороге немецкие солдаты. Они посмотрели на телегу, на мальчика, лежавшего с видом тяжелобольного на соломе, и поспешно отошли.

Усталая лошадь медленно плелась по дороге. Ритмичное покачивание телеги и скрип колес убаюкивали Шмулика. Старик разбудил его сильным толчком в бок.

— Прыгай с телеги, живей! Полицаи!..

Шмулик открыл глаза. По обеим сторонам дороги — густой лес. Навстречу телеге быстро едут два велосипедиста. За плечами у них поблескивают в лучах заходящего солнца ружья.

Шмулик хотел, было, соскочить с телеги, но было уже поздно.

— Стой! Куда?

— Домой, в село Шидловцы, — дрожавшим голосом ответил старик.

— Что у тебя в телеге?

— Ничего нету, ничего… С работы возвращаюсь.

— Где документы? А это кто? — указывает второй полицай на мальчика. А ну-ка, слазь с телеги!

Полицаи принялись ворошить в подводе солому. Увидев, что они отвлеклись от него, Шмулик перепрыгнул через канаву и бросился в гущу кустов.