Девастатор - страница 9

"Непонятно всё-таки, почему Юрий Николаевич опасается старого боевого товарища," —это первое, о чем подумала Ирина, проснувшись утром. Видимо, эта мысль всерьез её беспокоила, раз прорвалась через навеянные грезы.

И был ещё один неприятный момент. Товарищи по работе оказались настолько симпатичными ребятами, что она очень редко вспоминала — сознание стремилось избавиться от этих мыслей, — зачем Лесник устроил её в ГРАС. Она должна была информировать его (и тех, кто за ним стоял) о том, чем занималось данное подразделение. Надо ли объяснять разведчику, что информация — это оружие? Нужно ли быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что Лесник, очевидно, работает на того самого Тимашова? А значит, и она...

Рубцова понимала, что играет пусть не первую, но уже далеко не последнюю скрипку в ГРАСе. Ей нравилось чувствовать себя единственной женщиной в этом старом особняке в Хлебниковом переулке, заваленном антикварной мебелью и уютно обсаженном деревцами. Нравились её мужички, хозяйкой которых она уже себя ощущала. Она не испытывала ни малейшего желания им вредить и "сдавать" их кому бы то ни было. Даже самому близкому другу.

Юрий Александрович Караулов привстал, услышав в трубке покашливание своего начальника, полковника Горельцева.

— Капитан, срочно зайдите ко мне.

Юрий Александрович одернул китель и поторопился на зов начальства, гадая по дороге, что могло быть тому причиной. В кабинете полковника сидели двое незнакомцев: мужчина и женщина. Хмурясь, Горельцев сказал:

— Одно из порученных Вам дел заинтересовало смежников. Вот, познакомьтесь.

Капитан представился. Незнакомец — лицо у него было мужественное, черты правильные —сказал, что его зовут Грибовым Дмитрием Александровичем. В чине капитана. Женщина назвалась без отчества, просто Ольгой Лесниковой. В странном сочетании фамилий Юрию Александровичу почудился какой-то юмор, хотя вообще-то ему было не до смеха. Оказалось, что контрразведчиков интересует явный "висяк": безнадежное дело, возбужденное по настоянию какого-то занудного чудака, который утверждал, что некий алкаш прямо у него на глазах растворился в воздухе, оставив на земле всю одежду и шестьдесят рублей наличными.

Для ознакомления с бумагами и вещдоками требовалось перейти в кабинет Караулова Юрия Александровича. Так они и сделали, предварительно попрощавшись с полковником. Горельцев, в свою очередь, заверил, что его отдел, в лице капитана Караулова, будет оказывать смежникам всяческое содействие.

Грибов, встав со стула, оказался высоченным верзилой, Лесникова, наоборот, была ниже среднего роста.

Серенькая блузка и юбка форменного покроя подчеркивали приятные очертания фигуры.

С бумагами смежники ознакомились минут за пятнадцать. Причем знакомился, главным образом. Грибов, а Лесникова сидела в сторонке и с равнодушным видом посматривала в окошко. За окошком вступал в силу сентябрь. Колени у Лесниковой были круглые и такие эстетичные, что капитан с трудом подавил мужской, на грани конвульсии, вздох, который в переводе на язык слов звучал бы примерно так: "Эх, щас бы... Да где там."

— Ага... заключение психиатрической комиссии... Совершенно нормален, —бормотал верзила.

— Даже слишком, по нашим-то временам, —не без досады отозвался Караулов.

Грибов на секунду задумался, а потом сказал:

— А что, скоро такое поведение индивида в стрессовой ситуации будет расцениваться как девиантное...

Караулов заморгал глазами, вспоминая значение последнего слова. Вспомнил и спросил уважительно:

— Вы, очевидно, тоже психолог?

Тот махнул рукой.

— Я —всего понемножку. Так... Очень хорошо, что есть чертеж скверика. План места происшествия... и даже снимочки. Хотя на тот момент, как я понимаю, одежду уже побеспокоили.

Караулов виновато развел руками, извиняясь за коллег.

— А в целом прилично, с вниманием отнеслись к аномальному происшествию. Вполне в духе времени, — утешительно сказал Грибов.

"Лихачёву надо спасибо сказать, — подумал капитан. — Как знал, зануда чертов..."

— Мне кажется, у Вас ещё будет такая возможность, — вдруг, оторвавшись от окна, обратилась к нему Лесникова.