Девочка-Царцаха - страница 21

— Был один урок. Потом наверстаю.

Капитолина развязала платок и расстегнула пальто.

— Ты какая-то странная... С тобой ничего не случилось?

— Ничего. Я просто хотела тебя повидать. Соскучилась... Как живешь?

— Как всегда... Нет, у тебя прямо лихорадочный вид, глаза блестят, щеки красные. Ты не простудилась?

— Да нет же, я здорова. Почему странная?— Капитолина подошла к туалету и посмотрела в зеркало. Взгляд ее упал на фотографию Эрле.— Давно у тебя был Эрле?—как бы невзначай спросила она подругу, поправляя прическу.

— На обратном пути он ко мне не заехал; вероятно, помешала погода. Я слышала, что он заезжал к тебе.

— Да, был... — Капитолина, наконец, повернулась и почти враждебно смотрела на Клавдию.

— Он очень хороший собеседник, и ты, наверно, недурно провела время.

— Да. Я думала, что ты уже все знаешь.

— Что я должна знать? Что-нибудь случилось? У тебя такой... вид, и ты говоришь так, будто у тебя с ним какие-то особые дела... Уж не сделал ли он и тебе предложение?— пошутила Клавдия Сергеевна.

—А что если так? Разве я хуже тебя? Ты почти угадала: он не только сделал мне предложение, но мы... сошлись!

—Ты из-за этого и приехала?—тихо спросила Клавдия Сергеевна после большой паузы, во время которой она не спускала прищуренных глаз с Капитолины.

—Конечно. Мне кажется, ты должна узнать об этом раньше других.

— Это все?— Клавдия Сергеевна посмотрела на часы.

— Да... Нет... Я хотела знать еще...— Капитолине вдруг стало неловко смотреть на Клавдию, и она смахнула со стола какую-то крошку.— Ты после этого согласишься выйти за него замуж?

— Ты только что сказала, что он сделал тебе предложение... Какое же значение имеет мое согласие? И... он — не вещь, чтобы из-за него торговаться. Если все, что ты сказала — правда, мы с ним и поговорим, а теперь мне нужно идти на урок.

Капитолина никогда не видела такого выражения лица подруги: глаза ее, обычно излучавшие мягкий синий свет, сейчас казались острыми и холодными, губы были не то -насмешливо, не то брезгливо сжаты, но щеки пылали.

Капитолина молча вышла в коридор. Клавдия Сергеевна заперла комнату и позвала детей. Они пробежали в класс, постепенно угомонились, и Клавдия Сергеевна начала урок таким уверенным и спокойным голосом, как будто ничего не случилось.

Капитолина, только выйдя из школы, вспомнила, что обратный путь ей придется проделать пешком: ямщик не может делать два рейса в сутки.

При объезде своего участка верст за двенадцать от Сонринга, Нимгир встретил Капитолину и придержал коня.

—Здравствуй, багша. Куда идешь?

— Домой.

— А где был?

— В Сонринге.

— Когда домой придешь, ночь будет. Разве ты не знаешь, кругом осадный положенье? Зачем один на степь пешком ходишь?

— Тебе-то что!—-огрызнулась она и быстро зашагала дальше. Ей и без этого напоминания было жутковато.

— Вот дурацкий голова!—сказал ей вслед Нимгир.— Почему ушел? Всегда у Клавдии ночевал. Пешком тоже никогда домой не ходил... И зачем сердился! Разве я ему плохо сказал?

Вернувшись в аймак, Нимгир пошел в свою дежурку; она помещалась в том же доме, где аймачный исполком. Там он вымылся, надел свежую гимнастерку и причесался.

Увидев в окно, что Клавдия Сергеевна провожает ребят, Нимгир начал собирать учебники и тетради. По субботам он занимался с учительницей днем; к вечеру всегда приезжал «этот». Так называл Нимгир про себя Эрле, а вслух говорил «булг-айстинский агроном».

Хотя Эрле никогда не делал ему никаких неприятностей, приветливо заговаривал с ним, спрашивал, как его дела и здоровье Нимгиру постоянно казалось, что Эрле, застав его у Клавдии Сергеевны, ждет, когда он выйдет.

Конечно, Нимгир понимал, что «этот» — образованный человек, очень важный работник. Разве ему интересно разговаривать с простым милиционером. Кроме того, «этот» нравился Клавдии Сергеевне. Его карточка у нее на столе. Раз так —надо угодить Клавдии. При появлении Эрле он тотчас складывал учебники и уходил восвояси... Нимгир сам поил и кормил лошадь «этого», который приезжал в Сонринг без ямщика. А когда Эрле благодарил его, Нимгир про себя думал: «Не для тебя это, а для Клавдии Сергеевны я делал».