Девочка-Царцаха - страница 28

В ответ на это просвистела еще одна пуля, и председатель схватился за плечо.

—Бери вожжи скорей,— сказал он Ксении.— Голова уносить надо. Там впереди балка будет, туда он не достанет.

Ксения судорожно схватила вожжи и погнала лошадь. Куда делась эта умиротворяющая тишина? Вся степь казалась зловещей и жестокой. Стреляют в спину. За что? Кто же стреляет? Неужели гелюнг? Ведь стреляли из хурула.

Ибель сидел, стиснув зубы, и правой рукой держался за левое плечо. Между пальцами медленно сочилась кровь.

Пока они мчались к балке, Ибель все время смотрел назад.

— Поезжай теперь тихо, а то телегу опрокинешь,— сказал он у спуска.— Он нас догонять не будет.

—Очень больно тебе, Ибель?

Он покачал головой.

— Нет, немножко кусал пуля.

В сумке у Ксении был бинт, и в балке она остановила лошадь, чтобы перевязать рану председателя. Он говорил:

— Зря я ему про лошадь сказал, старый башка — дурной башка! Кто лошадь в хурул ведет — нехороший человек. Кто лошадь в хурул ведет — хочет, чтобы никто не знал, что в гости к гелюнгу пришел. И гелюнг, который лошадь к бурханам пускал,— тоже плохой человек.

Рана действительно оказалась пустячной. Когда Ксения перевязывала ее, председатель сидел, сдвинув брови, и смотрел вниз.

—Ну, попробуй, удобно тебе?—спросила Ксения, закончив перевязку.

—Удобно, все удобно. Только подыхать от бандита мне совсем неудобно. Садись. Теперь я править буду. Тихонько поедем.

Когда они выбрались наверх, на горизонте оставалась только узкая полоска заката.

—Я во время гражданской войны много ошибок делал,— сказал Ибель.— Сначала я в «новые казаки» записывался, в Астрахани против большевиков воевал... Потом, когда нас разбили, я в степь убегал, к Толстову в армию попадал. У генерала Улагай был тоже в калмыцком полку. Там в плен попадал. Думал — каюк будет, убивать меня будут большевики. А они меня па волю пускали. «Живи,— сказали,— живи, пожалуйста, только против советской власти не ходи. Твоя это власть». Вот и живу. Теперь, видишь, председатель я. Очень сейчас жить интересно, а умирать мне сейчас совсем интерес никакой нет, а от бандита умирать совсем неудобно. Русский народ так говорит — где два раза есть, обязательно третий приходить будет. В Харгункинах в прошлый год два председателя бандиты кончали. Значит, теперь мой черед будет — третий.

—Ничего подобного!—воскликнула Ксения.—Ты и думать об этом не смей. Ты по-другому думай, слышишь, Ибель?

— Как это по-другому?

—А так! Сам себе говори—два председателя убиты, а третьего уже не убьют. Он осторожный будет и обязательно узнает — кто это жить не дает. Знаешь,— прибавила она тихонько, точно боясь, что их может кто-нибудь услышать,— я думаю, что этого гелюнга обыскать надо. Зачем к нему в хурул на лошадях ездят? Одна лошадь пустая пришла, а обратно она, наверное, не пустая выйдет...

— Арестовать его надо,— вдруг оживился Ибель.— Это ты правильно надумал. Завтра утром я с тобой в степь поеду, а потом в Булг-Айсту, к начальнику милиции. Все ему рассказывать буду.

— Вот видишь? Сразу ты другой стал, как про жизнь начал думать, а не про смерть. И не думай завтра меня в степь провожать, ты ямщику все объясни, он меня отвезет, а сам ты чуть свет поезжай в Булг-Айсту верхом.

Идти в школу к нелюбезной учительнице Ксении не хотелось. С разрешения Ибеля она осталась ночевать в исполкоме.

Устроившись на столе, она вспомнила, что сегодня была по соседству со смертью. Ей стало холодно, и она съежилась под своим плюшевым жакетом.

— Да. Тишина в степи обманчива.

До поездки в Сонринг Капитолина была в таком расстройстве, что несколько суток не убирала свою комнату. Зато, вернувшись, она вновь обрела энергию и в воскресенье с самого утра принялась за уборку.

И как обрадовалась она, когда вымела из-под кровати объемистый бумажник: в нем оказались паспорт и другие документы Эрле! Сама судьба оказалась на ее стороне, послав такой великолепный предлог для свидания с ним.

Но если идти в Булг-Айсту пешком шестьдесят верст, в каком ужасном виде предстанет она перед Эрле! Нет, нет, она явится к нему свежая, нарядная и завлекательная! И торопиться незачем. За эти дни Эрле успеет повидаться с Клавдией и поссориться. Да, да! Клавдия должна с ним поссориться наверняка. Она всегда осуждала мимолетные увлечения. А вдруг они помирятся?.. Ну что ж... Она сумеет об этом догадаться. Ехать придется среди недели, не раньше. Но ехать—значит надо платить... Денег у Капитолины было немного.