Девушка из Берлина. Жена штандартенфюрера - страница 31

— Забирай его, если хочешь. Вы двое идеально друг другу подойдёте.

— Вот и отлично. Потому что он уже приходил сюда пару раз и приглашал меня с ним на свидание. — Если она ожидала от меня какой-то реакции, то единственное, что я испытывала, так это облегчение от того, что этот маньяк наконец переключил своё внимание на кого-то другого. Не заметив особого разочарования на моём лице, Гретхен попробовала ещё раз. — Просто хотела убедиться, что ты не против.

— Совсем даже не против. Наоборот, я думаю, что из вас получится прекрасная пара.

«Надеюсь, он тебя придушит в один прекрасный день. У него это очень хорошо получается».

К концу дня я была настолько вымотана, что уснула прямо в машине Генриха, которую он всегда посылал за мной, чтобы я могла спокойно доехать домой. Я проснулась от чьего-то осторожного прикосновения к моему плечу — это был водитель Генриха, Ганс.

— Фройляйн Мейсснер, мы дома.

— Простите, я и не заметила, как задремала. Спасибо, Ганс.

Он вышел из машины и открыл мне дверь.

— Спасибо ещё раз, Ганс. Доброй ночи.

— Фройляйн Мейсснер, подождите! Я не смогу вас завтра забрать, герр штандартенфюрер должен уехать из города на несколько дней.

— Да? Он ничего мне не сказал.

— Приказ пришёл всего пару часов назад. По правде говоря, мы сейчас же уезжаем; он велел мне заехать за ним, как только я вас отвезу. Простите за неудобство, фройляйн.

— Ничего страшного. Я возьму такси или попрошу папу отвезти меня. Скажите, пожалуйста, герру Фридманну, чтобы за меня не беспокоился. Но куда он всё же уезжает?

Ганс опустил глаза.

— Я боюсь, я не имею права вам говорить. Это своего рода… конфидециальная информация.

Зачем я только спрашивала? Он же работает на разведку, и так всё должно было быть ясно.

— Аа, ну что ж… Я всё понимаю. Передайте ему, что я желаю ему удачи в… его деле. До свидания, Ганс.

— Скоро увидимся, фройляйн. Доброй ночи.

Он салютовал мне и уехал. Когда я открыла входную дверь своим ключом, меня чуть с ног не сбил странного вида молодой человек с растрёпанными волосами и в явно изношенной одежде.

— Простите, фройляйн.

— Здравствуйте.

Мой отец, стоявший за спиной странного гостя и провожавший его (как я поняла), похоже, был немного удивлён появлением собственной дочери на пороге.

— Аннализа! Я думал, ты позже вернёшься.

— Нет… — Я перевела взгляд с незнакомца на отца и обратно. — Ты нас не представишь?

— Это Йозеф. — Отец как-то сразу занервничал. — Он… Помогает мне с одним крайне важным делом. Йозеф уже уходит, дочка.

Йозеф, по-видимому, испытал огромное облегчение при этих словах, быстро кивнул мне и проскочил между мной и дверью на улицу.

— Папа? Что происходит?

— Ничего, родная. Как прошла репетиция?

— Хорошо. Кто это был такой?

— Я же тебе уже сказал, один из моих ассистентов. Помогает мне с делом.

— Папа, я же не дура. Ты хочешь сказать, что этот человек — студент юридического факультета?

Мой отец, явно лгавший мне прямо в лицо, только покачал головой и сказал, прежде чем направиться в свой кабинет:

— Я прекрасно знаю, что ты отнюдь не глупа. Поэтому забудь, что ты его вообще видела, и держи рот на замке.

Я уставилась в недоумении на его удаляющуюся спину. Мне казалось, или весь мир сошёл с ума?

Я смотрела в зеркало в личной гримерке Гизелы (как приме, ей полагалась отдельная от солисток комната), все ещё не в силах поверить, что я это сделала. Впервые в жизни всё внимание было на мне, и даже фрау Марта, которая крайне редко кого-либо хвалила, сказала, что я выступила «просто блестяще». Но ранее тем утром, когда она позвонила мне и сообщила, что Гизела подвернула ногу и танцевать какое-то время не сможет, я думала, что упаду в обморок от волнения.

Конечно, это мечта каждой балерины танцевать соло, но одно дело об этом просто мечтать, а другое — выйти на сцену и сделать это. Ведь если будучи обычной солисткой упасть или перепутать какой-то из элементов, то, может, никто ещё и не заметит; но если ты — прима-балерина и испортишь представление, то это запросто может стоить тебе будущего. У меня дрожали руки от нервов до первого выхода на сцену, но как только заиграла музыка, я заставила себя собраться и оттанцевала двухчасовой спектакль без единой помарки.