Девушка из города - страница 13

стр.

– Мариночка, – ласково произнесла я.

Мне не хотелось от неё уезжать.


***

Мы с тётей Любой прожили в Мальцеве ещё дней десять или двенадцать, а потом поехали в город. Она собиралась в первых числах сентября опять вернуться к своим – там уже наступало время копать картошку, а я, естественно, должна была оставаться в городе и идти учиться в одиннадцатый класс.

Моя закадычная подружка Оля сама стала расспрашивать, как я отдохнула в деревне. Она весь август провела у своих родственников на Урале, в маленьком городке, где, по её словам, было решительно нечем заняться и некуда пойти.

– А что есть в этом Мальцево? – любопытствовала Оля.

– Там много лесов! – сказала я. – Большие берёзовые леса, и в них полно грибов.

– Шурик за этими грибами у нас на даче каждый год таскается. Я раньше с ним ходила.

– А теперь что – не ходишь?

– Нет… Уже не интересно. А что ещё есть в этой деревне?

Я рассказала, что там есть три магазина – два продуктовых и универсам, почта, школа в два этажа и больница, которую вот-вот хотят закрывать. Все эти факты звучали не очень-то занимательно. Рассказала немного про бродниковскую родню. Подруга в ответ напомнила мне, кто из родственников живёт у неё в уральском городке.

– Я с тоски маялась там. В парк ходила гулять. Немножко с племянником сидела.

– Я тоже с ребятишками сидела! С двумя. Чуть побольше года каждому.

– Ужас, – посочувствовала Оля. – Как ты с ними не чокнулась?

Я, разумеется, показала ей фотографии, рассказала про грозу, про рождение девочки, но поняла, что почему-то с трудом нахожу слова, почти не могу передать то, что пережила, так, чтобы подружке это стало понятно.

Как и положено в шестнадцать лет, ко всему я относилась архисерьёзно и настроена была радикально. Чем больше я смотрела на людей вокруг, тем больше убеждалась, что город всех портит, а в деревне – хорошо. Честнее сказать, я заранее привила себе эту мысль, а потом уже подыскивала факты, её подтверждающие. К концу февраля у меня созрел план: нужно найти себе спутника жизни, такого же молодого, честного и непонятого, как я, и вместе с ним переехать в деревню – может, и не обязательно в Мальцево, тут уж пусть он выбирает, куда! Присмотревшись к своим одноклассникам, я только рукой махнула: нет в них романтики, нет порыва! С воплощением моих бурных фантазий помогла невовремя подвернувшаяся газета «Комок», где я углубилась в раздел объявлений о знакомстве.

Тот факт, что некий восемнадцатилетний Александр пребывал, судя по скупой информации в заметке, в местах не столь отдалённых, меня не то, что не испугало, а, можно сказать, вдохновило на подвиг. Я написала ему пространное письмо о том, что заканчиваю одиннадцатый класс, впереди широкая дорога, свершения и открытия. Кто, как не он, с юности уже отверженный обществом, может понять и разделить мой порыв? Нам обязательно стоит познакомиться, я приеду к нему на свидание, потом дождусь, пока его отпустят на волю, и после этого мы вместе начнём новую, полную свободы и любви, жизнь где-нибудь на лоне русской природы.

Я видела, что свой адрес почти никто из авторов объявлений не указывает, но, увы, при бурном полёте мысли мне не хватило ума догадаться, что таинственные цифры, стоящие при каждом объявлении – это номер паспорта. Пришлось написать наш настоящий домашний адрес. Я проверяла почту утром и вечером и была уверена, что если письмо придёт, то обязательно попадётся мне в руки. Не позже, чем через неделю, когда я тихо и мирно сидела за уроками, мама вдруг подошла и объявила:

– Знаешь, тут пришло письмо к нам по ошибке. Да ещё и не одно. Из такого странного адреса.

– Какого? – спросила я, начиная ощущать себя как фильме ужасов, когда после вот такого невинного вопроса на секунду воцаряется тишина, а потом начинается ад.

– Да из тюрьмы.

Глубоко вздохнув, я призналась в том, что написала это письмо.

Мама вскрикнула пронзительно, подскочила ко мне и, схватив за волосы, резко ударила головой об стол. Я взвизгнула от ужаса… Первые минуты прошли как в тумане: я совсем ничего не соображала, только сжалась внутренне, пытаясь превратиться в ничто и не чувствовать боли.