Девушка из города - страница 14
Спустя, наверное, полчаса я сидела на полу и, заикаясь, подвывала:
– П-прости меня…
Мама орала оглушительно, и в потоке её криков я разбирала не раз повторяемое:
– Ты зачем адрес наш написала?! Ты зачем нас подвела под монастырь? Я поняла: мама больше всего злится на меня именно за адрес и почему-то уверена, что теперь к нам заявится целая вооружённая банда. Они выломают дверь, «унесут последнее – и тебя, проститутку, изнасилуют!»
Мама ещё долго хлестала меня полотенцем. Размазав слёзы, я пригладила свою разлохмаченную шевелюру, и мне в самом деле сделалось страшно. А ну как и правда придёт банда?!
Почти неделю мать со мной совершенно не разговаривала, потом всё больше стала отмякать, и через месяц вспоминала о моём поступке уже с усмешкой. Она сказала, что прочитала все письма из колонии (было их три – от самого Александра, к которому я обращалась, и от двух его приятелей).
– И ты почитай, – предлагала родительница. – В общем-то, ничего такого страшного не пишут.
Но я при одном упоминании об этих злосчастных письмах яростно мотала головой и в страхе умоляла мать, чтобы она при мне порвала их и выбросила остатки в мусорное ведро. Уж очень я была перепугана возможным приходом банды.
Проклиная себя за глупость, я решила пока оставить эту идею с замужеством и заняться учёбой. Благо, приближались экзамены. Я сдала ЕГЭ по русскому и биологии, подала документы на биофак и на филологический. Логика у меня была проста: если поступить на биолого-экологический, можно, наверное, будет поехать в Мальцево как какой-нибудь ветеринар. Русский и литература мне нравились больше, с ними можно было стать учителем – и опять-таки поехать в Мальцево работать.
Когда наступила настоящая весна, я стала часто уходить на улицу, бродила по дворам, трогала нарождающуюся траву, любовалась даже грязью и лужами, пытаясь найти в неприглядном окружающем пейзаже какие-нибудь отголоски того, что я видела в деревне. Я купила себе кассету «Любэ» и слушала песни «Конь», «Не смотри на часы», «Рассея» и особенно часто «Позови меня тихо по имени», воображая, как мы с тётей Любой идём по широкой просёлочной дороге или как я собираю малину и смородину в каких-то садах, похожих на райские, – и этими фантазиями порой доводила себя прямо до исступления.
«Я знал одной лишь думы власть, одну – но пламенную страсть», – признавался Мцыри у Лермонтова. Такую страсть знала и я. С мая по август я только и думала, что о Мальцеве, о том, как поеду туда и найду способ там остаться.
После школы нужно было ещё проходить устный экзамен и сочинение на филфаке. Я готовилась к ним усердно, страстно мечтая о том дне, когда наконец сяду в автобус и поеду в деревню. Экзамены я выдержала успешно и узнала, что поступила на бюджет. На следующий же день я поехала на вокзал и купила билет до Мальцева. Отходя от кассы, я ещё долго не верила, что действительно все дела окончены, я свободна и держу билет. Чудо было у меня в руках.
2. Лето второе
Работница
Мы поехали в Мальцево вместе с Дашей, тёти Любиной племянницей. Она была на четыре года меня старше, училась на четвёртом курсе института, всю дорогу поздравляла меня с поступлением и угощала солёным сыром.
Тётя Люба встретила нас радостно и с порога заявила:
– Ну, девки, вас-то мы и ждали. Надо завтра на покос ехать. Наши не успевают сено убирать.
– И меня возьмёте? – встрепенулась я.
– Тебя? Тебя в первую голову! – засмеялась тётя Люба.
Я видела, что она волнуется не меньше моего. Тётка приготовила мне ситцевую рубаху, пояс, косынку, но подходящих штанов не нашла. Пришлось надевать старые джинсы.
Я думала, что нам нужно будет брать с собой косы (в деревне их называли литовками) и весь день ходить по лугу, срезая высокую траву. Такое приходилось раньше видеть только в фильмах. Вопросов возникало много, но задавать их не хотелось. Я решила, что завтра сама всё увижу и пойму.
На покос мы поехали не очень рано, расселись в добротном тракторе дяди Толи Ушакова, Сашкиного соседа. Они с Санькой часто косили сено сообща, а потом делили его на две семьи. Ехать в кузове большого трактора с бортиками было удобно, вольготно. Мы стали петь песни: «Коробушку», потом «Виновата ли я», потом ещё что-то из застольного репертуара. Санька вначале только ухмылялся, потом и сам стал подпевать.