Девушка с делийской окраины - страница 8

Ворот рубахи у парня был расстегнут, он тяжело дышал, и амулет на черном шнуре то поднимался, то опускался в такт его дыханию.

Безмолвно стоявшие люди бестолково засуетились. Многие побежали вниз. Толпа у подножия холма росла.

Лицо у Чаудхри посерело, губы беззвучно шевелились.

Снизу, из-за стен лепившихся друг к дружке мазанок, поднялось облако пыли и донесся тупой тяжелый звук, точно камень бросили в глубокий колодец. В толпе, что собралась внизу, началась паника. Люди рванулись к своим мазанкам. Прошло всего несколько минут, а посреди переулка уже выросли горы нехитрого домашнего скарба: обитатели поселка — мужчины и женщины, старики и дети — вытаскивали мебель, посуду, ящики и узлы с одеждой. Мирный пейзаж изменился до неузнаваемости. Внизу группы людей таяли на глазах.

Хиралал, Мульрадж и Шамбху давно уже покинули лавку Гобинди и с озабоченным видом стояли на перекрестке. Все трое были в высоких тюрбанах и новых пиджаках. Рядом топтался еще не отдышавшийся Ману. В лице у Хиралала не было ни кровинки, и он что-то невнятно бормотал посиневшими губами. Наконец он устало снял с головы пышный тюрбан и, сунув его под мышку, молча направился к своей мазанке, стоявшей позади лавки. Остальные последовали его примеру и, сорвав тюрбаны, со всех ног бросились к своим домам. Гобинди принесла ведро с водой и залила огонь в жаровне.

Какая-то женщина тяжело бежала вверх по переулку.

— В чем дело, Ганго? Что случилось?

— Поселок сносят! Полицейских там — видимо-невидимо, — на бегу сыпала Ганго. — Я ходила к своим господам убираться. А как только узнала — бегом сюда. Спасай, кто что сумеет! Не сумеете… пеняйте на себя… Все порушат!

У дверей мазанок росли горы узлов, ящиков, бидонов. Некоторые хватали узлы, взваливали их на голову и, взяв еще канистру или бидон, мчались вниз. Шум нарастал.

— А куда же мне-то деваться? — донесся голос Гобинди. — Кто поможет унести мой скарб?

Глядя на людей, Гобинди поначалу вытаскивала на улицу все свое имущество: тарелки, пиалы, стаканы, кастрюли и сковородки, но потом вдруг отчаянно махнула рукой и, усевшись прямо посреди улочки, горько разрыдалась.

— Басанти! Басанти! — вдруг громко закричал Чаудхри, в растерянности взиравший на все происходящее.

С узлами, бидонами и канистрами, а кое-кто и с чарпаи[9], обитатели поселка спешили по переулку вниз. У входа в мазанки скорбно застыли сидящие на земле женщины, с головы до пят закутанные в старенькие покрывала. Они до сих пор не могли поверить, что им придется покинуть давно обжитое место. А внизу снова и снова поднимались облака пыли и каждый раз доносился тяжелый тупой звук. Иногда на фоне пыльного облака возникала одинокая фигура, стоявшая на крыше мазанки. Фигура маячила несколько минут, рядом с ней возникала другая, потом обе они исчезали в облаке пыли, и крики людей заглушал грохот рушащихся стен. Поднимался столб пыли, слышались вопли, и вновь наступала тишина, нарушаемая лишь рокотом моторов.

Все это началось, когда Басанти была уже у колонки, что напротив лавки Гобинди. Недоуменно тараща глаза, девушка долго осматривалась. Поняв наконец, что самое интересное происходит там, где поднимаются столбы пыли, она сорвалась с места и, прыгая, как горная козочка, помчалась вниз.

У мазанки Чаудхри уже громоздилась куча домашнего скарба, а рядом суетилась плачущая хозяйка. Она вытаскивала из мазанки имущество: какие-то коробки, узелки и свертки. Пряди растрепанных, как всегда, волос падали ей на лицо, кофта была расстегнута, а на стареньком, грязном сари в нескольких местах виднелись дыры. Горько плача и причитая, она выносила посуду и мебель.

Чаудхри еще раз позвал Басанти и стал нагружать на жену имущество. Сначала он поставил ей на голову деревянный ящик, на ящик — бидон с мукой, на бидон — сумку со своим инструментом, а на самый верх взгромоздил медный тазик и старенькую лоту[10]. Не говоря ни слова, он нагружал ее, а она, маленькая и хрупкая, стояла перед ним и молча плакала. Когда на бидон легла его сумка, колени у нее дрогнули.

— Отделаться от меня хочешь? — сквозь слезы выкрикнула она. — Не выдержу я такой тяжести!