Дикая груша у светлой реки - страница 13
— Не трогай оружие! Ты опоздал! — громко, так что услышал бы и глухой, крикнул Довт.
На несколько мгновений установилась тишина. Довту показалось, что прошла целая вечность. Наконец, тот тихо произнес:
— Это ты, Довт?
Дальше они продолжали быстро, словно насылая друг на друга молнии.
— Я, Дени, я, — послал Довт свою молнию. Потом включившийся в голове магнитофон завел привычную речь: — Посмотри на этих детей. Мы вышли завоевать свободу, чтобы наши дети не терпели эти лишения… Все это случилось потому, что вы не присоединились к нам, а встали против нас.
И ответ Дени был быстр, как молния:
— Если бы вы сидели по домам, не пытаясь совершить невозможное, и эти дети были бы сейчас дома.
— Нет, не были бы, над нашим народом каждые пятьдесят лет устраивается геноцид!
— Наслышались мы этих разговоров! То, чем занимаетесь вы, не что иное, как провокация, затеянная для истребления нашего народа!
— Если сейчас перетерпеть, наш народ навсегда освободится!
Довт удивляется себе: он повторяет слова тех, с кем вел споры последнее время.
— Зачем вести бесполезные разговоры? Делай то, что намеревался! Стреляй!
— Как ты в нашего друга Берса?
— Нет, я не стрелял в него.
— Как не стрелял? Когда мы стояли друг против друга, а он встал между нами…
— Он пытался помирить нас. Какой был парень!
— Поэтому ты убил его?
— Я его не убивал… Как только он встал между нами, погас свет… Раздался выстрел… Когда свет включился…
— Когда свет включился, Берс лежал, а в твоих руках был пистолет… — повысил голос Довт.
— Но я не нажимал на курок! — закричал в ответ Дени.
— Ты хотел выстрелить в меня, а попал в него!
— Это неправда!
— Я убью тебя! Говори правду! — взвел курок Довт.
— Я не убивал Берса — вот правда! — не отступал Дени.
— Как ты скажешь правду?! Ты же внук доносчика Денисолта.
Сказав эти слова, Довт сам поразилтся: откуда они взялись? Он никогда не слышал, что Денисолт был доносчиком. И отец этого никогда не говорил. Значит, он, сам того не сознавая, встал на путь оскорблений, надуманных обвинений, к чему до сих пор относился с презрением.
— Мой дед был представителем власти… Старался установить порядок в этом крае… Твой дед, Бага, этот порядок нарушал… Называя себя абреком, уводил коров, которых выгоняли на пастбище!
Да, Дени тоже не удержался, чтобы не встать на этот путь беспочвенных обвинений и оскорблений. Ждал только повода, хотя прекрасно знает, что дед Довты не уводил чужих коров. Наоборот, когда создавались колхозы и у крестьян насильно забрали скот, он, пробравшись ночью тайком на ферму, открыл ворота и отогнал коров по домам.
— Хватит! Я убью тебя! — закричал Довт.
— Так убивай! Стреляй, — невозмутимо произнес Дени.
Довт почувствовал, что рука с пистолетом дрожит. Испугавшись («Нажмешь нечаянно на курок, и тогда случится непоправимое»), он опустил пистолет.
— «Стреляй!» У меня была возможность убить тебя, как только увидел… — глубоко вздохнул Довт.
— Почему же не убил?
— Не знаю… Не смог, хотя ты и причинил много вреда нашим ребятам… Эти дети…
— Что мы будем делать с этими детьми?
— Не знаю. Жаль детей… То, что между нами, можно решить и потом.
Довт заметил, что Дени несколько успокоился.
— Я тоже так думаю, — сказал он. — Давай сначала хоть поговорим с ними.
— Хорошо, иди первым…
— Опасаешься идти вперед?
— То, что мне можно доверять, ты сейчас видел. А кто знает, что у тебя на уме?
— Эх, чеченцы! — закричал Дени. — Вот о чем, оказывается, пелось в наших илли:
Шедший впереди Дени постучался, и голоса в комнате стихли. Затем мальчик постарше спросил:
— Кто там?
— Гура-Дада, — ответил Дени.
— А ты хороший человек?
— Гура-Дада плохим не бывает.
Шама открыл дверь и впустил их.
— Дети, не пугайтесь, мы вам ничего плохого не сделаем, — успокоил их Довт.
— Вас же двое, — удивился Мамед. — А где Гура-Дада?
— Гура-Дад двое, — ответил Дени.
— Он не таким бывает. У него белая борода, красная шапка, — недовольна Хеда.
— Сейчас же идет война. Во время войны нужно надеть военную форму, — попытался развеять ее сомнения Дени.
— А где тогда подарки? — ради подарков Мамед согласен простить им военную форму.