Дикий Восток. 1910. Часть 1 - страница 61

[6] В Киевском политехническом институте императора Александра II с 1905 года существовала «Воздухоплавательная секция» механического кружка, организованная профессором Н. Артемьевым, учеником Н. Е. Жуковского. В 1908 году из секции выделился кружок математика и энтузиаста воздухоплавания Н. Б. Делоне, членом которого и стал Игорь Сикорский.

[7]ракета — Racquet (англ), принятое в начале двадцатого века наименование теннисной ракетки.

[8]Дмитрий Сергеевич Белозеров — потомственный дворянин, служил с 1882 по 1906 гг по гражданскому ведомству сначала в Туркестане, затем в Омске — в Акмолинском областном переселенческом правлении в чине титулярного советника. Пенсия ему полагалась при полной выслуге 85,80 рублей. Но выслужил он только 16 лет, что давало право только на половину от этой суммы (не более 60 руб). Семье после его гибели досталась половина от этой суммы плюс от второй половины по трети на каждого из несовершеннолетних детей. 1/3 Варваре и 1/3 брату. После отъезда Николая им с матерью полагались — 30+10=40 руб в месяц (было 50).

Хворостинин, 7 сентября 1910, Омскъ, полицейский участок № 3

Пристав Максимов — глава третьего полицейского участка — как хорошо знали его подчиненные, был грозен, скор на расправу, гневлив, но при том отходчив. Служители закона боялись и одновременно уважали своего начальника. Сейчас же он источал заметное неудовольствие, в сгустившейся атмосфере трещало от накопившегося напряжения, и время от времени словно бы грохотали близкие раскаты грома, как перед настоящим разгулом стихии. Дело легко могло перейти в настоящий разнос и выписывание всем «строгачей» полной мерой.

Подчиненные, принимая, словно сверхчувствительные антенны, флюиды сурового настроения начальства, тянулись по стойке смирно и преданно ели глазами своего «Зевса-громовержца».

Утренний осмотр тюремных камер выявил грубейшие нарушения правил содержания под стражей для политических заключенных. Мало того, что эсдэки сидели в общей камере с пьяницами и уголовниками, они там находились еще и вдвоем.

— Трофимов, это что еще за бардак?! Почему «политические» в общей камере?

— Осмелюсь доложить, ваше высокоблагородие, местов не хватает. — Не без подобострастия бойко отрапортовал городовой.

— Используй карцер, — мгновенно распорядился пристав третьего участка. Просторечие малограмотного подчиненного вызвало на его лице привычную гримасу.

— Николай Васильевич, там по приказу Фрол Фомича сидит бузотер один со вчерашнего вечеру.

— А сам Канищев где?

— Дык вы сами изволили ему увольнительную на день выписать.

— А, я и правда запамятовал… Так что с тем арестантом?

— Не могу знать. А их благородие Фрол Фомич сказывал, мол, подрался прям на Любинском. Злой до крови. И документов при нём нет.

— Настолько опасен? Буен? Ерунда какая-то. — Отмахнулся Максимов. — Переведи его к прочим арестантам, а в карцер как там его… — Пристав наморщил лоб, припоминая фамилию, заглянул в бумаги и четко распорядился. — Фомина Степана Николаева.

— А второго, ваше высокоблагородие, куды?

— Голубева? Раз мест пока нет, пусть со всеми посидит, глядишь, не успеет разагитировать, — он хмыкнул задумчиво, — а завтра следует запросить перевода обоих «политических» в тюремный замок[1]. Пусть Канищев подготовит бумаги и организует дело. Всё уяснил, Трофимов?

— Так точно, ваше высокоблагородие, — вытянувшись, отозвался городовой.

— Так чего ждешь, исполнять!

— Есть исполнять! Разрешите идтить?

— Иди уже, — опять поморщившись, устало распорядился Максимов.

Ключ заскрипел в замке, и Вяче из своих кромешных потемок с интересом всмотрелся в появившуюся на пороге фигуру полицейского с керосинкой в руке. Славке, успевшему привыкнуть к полному отсутствию света, показалось, что в камере взошло солнце. Он прикрыл рукой сощуренные глаза и, глядя из-под ладони, отметил про себя, что перед ним не Фрол, а какой-то незнакомый полицейский.

— Чем обязан неурочному визиту? — Не удержался Славка от сарказма. Голос от долгого молчания прозвучал глуховато и сипло.

— Ишь… Обязан… Помалкивай, арестованный. Вставай, в другу камеру тебя приказано перевесть.