Дикий Восток. 1910. Часть 2 - страница 18

На миг Славке стало до того тошно, что захотелось со стыда завыть или вывалить все деньги в маленькие ладошки девочек. Но он совладал с первым порывом и принялся уговаривать сам себя:

«Так не пойдет. Тут много, очень много бедноты. А кроме голода и нищеты есть еще эпидемии всякой заразной дряни от тифа до холеры. И высокая детская смертность. Но всем не помочь. Тут надо выбирать. Давай, сначала разберемся, найдем себе место в этом мире, а там решим, как лучше действовать».

Словами делу не поможешь, и Славка отлично понимал всю тщетность собственных рассуждений, но в этой ситуации оставалось хвататься за соломинку.

Артем, почуяв настрой друга, спросил:

— Ты чего?

— Что-то муторно стало на душе. Мы трюфели жрём, а дети подаяние просят. Деньги же есть, скольких можно спасти, скольким помочь…

— И что, хочешь этих конкретных облагодетельствовать? Или, наоборот, прикажешь нам с голоду пухнуть? Еще лучше вариант — можно завонявшейся требухой и черствыми хлебными корками питаться. Для душевного спокойствия и благорастворения в воздусях… Смотри, раз тебе их жалко, а оно, я не спорю, как бы и правильно, дай немного мелочи. И успокойся. Думай о делах. У нас их впереди в достатке. Или ты уже в благотворители решил записаться?

— Сам не пойму. — Жесткая отповедь друга почти привела Славку в чувство. Ему даже стало немного стыдно за проявленную слабость. И все же он, не колеблясь, выгреб из кармана мелочь и ссыпал ее, не считая, в пригоршню, с готовностью подставленную маленькой попрошайкой.

— Легче стало? Тогда послушай еще вот что. Эти деньги — они ведь не твои, по сути. И даже не наши. Они просто свалились к нам в руки, примерно как твоя мелочь сейчас к девчонке. Сами мы пока ничего не заработали. Давай так. Что своими руками и головой сумеешь сколотить — трать как душе угодно. Право твоё. А найденное в подвале — по другому счету пойдет. Как тебе такое условие?

— Разумно. Согласен с тобой.

Славка всегда отличался легким нравом и отходчивостью. Нет, его никто не назвал бы легкомысленным или поверхностным, но и зацикливаться на какой-то мысли или чувстве не входило в его привычки. Получив такую своевременную, отрезвляющую помощь друга, и приняв совместное решение, он сразу приободрился.

Опять же, и то, что он таки дал детям денег, тоже сработало в плюс. Ему стало легче.

— Ты прав, Тёмыч. К делу! Едем в город за покупками. А завтра отыщем себе работу и начнем покорять Дикую Сибирь! Мы обязаны сделать миллионные состояния здесь и сейчас. Вот увидишь, так и будет!

Верно оценив смену настроения друга, Артем, удовлетворенный проделанной «работой», лишь молча ухмыльнулся в ответ на пафосное заявление Славки.

Поймав извозчика, они по тряской, пыльной дороге устремились к деловому и торговому центру тогдашнего Омска.

Пролётка, трясясь и раскачиваясь на бесчисленных кочках, катилась по широкой разбитой дороге. Хорошо уже было то, что грязь успела подсохнуть и колеса не увязали в липкой глине по самые ступицы. Зато снова начала одолевать извечная омская пыль.

Славка и Артем, с комфортом устроившись на мягком кожаном сиденье с лакированными деревянными подлокотниками, обозревали проплывающий мимо омский городской пейзаж.

Скорости начала века не превышали возможностей размеренной рыси извозчичьей лошади. Выходило нечто вроде неспешной «экскурсии» с объездом часто встречавшихся колдобин, ям и редких в тот день луж. Путь их пролегал вдоль будущего проспекта Маркса. Вот только ни цирка, ни кинотеатра «Родина», ни хлебозавода не просматривалось и в планах.

Справа тянулся казавшийся бесконечным деревянный забор. Где-то там, среди небольших берёзовых околков, Славка и Тёма сделали свои первые шаги в этот мир.

«Словно жизнь прожили… А ведь прошло-то меньше недели», — Артём с грустью вспомнил свое время. При мысли об оставшихся в будущем родителях к его горлу подступил ком и он, с трудом его проглотив, отвернулся.

Слева на пустырях то тут, то там кучками «росли» одноэтажные деревянные дома. Хватало среди них и недостроенных, с голыми стропилами без кровли, с пустыми проемами окон или вовсе с недоставленными венцами свежих, бледно-золотых срубов. Оттуда во все стороны летел бодрый перестук топоров и молотков. Иногда сквозь переулки весёлыми бликами «подмигивал» Иртыш. Чёрными дымами вдали коптили небесную синь пароходы. Петухи обозначали границы своих владений громким, настырным кукареканьем. Пахло сеном, берёзовыми дровами и костром.