Дикий Восток. 1910. Часть 2 - страница 49
В первом ряду он с болью и удивлением увидел Варвару Белозерову. Она, улыбаясь, шла в легком светлом пальто, с повязанным на шее алым шелковым шарфом и красным бантом, приколотым на груди, и с непокрытой головой. Локонами ее темных, вьющихся волос играл легкий ветерок. В затянутых лайковыми перчатками руках светился пышный букет алых тюльпанов.
Выглядела Варвара сурово-решительной, как истинный символ, воплощение всепобеждающей пролетарской революции, и одновременно нежно-уязвимой русской девицей-красавицей. С надеждой и верой смотрела она вперед, в будущее, куда-то поверх крыш городских домов, блестящих после недавнего дождя в лучах ласкового весеннего солнца, вся в ожидании чего-то важного, прекрасного и таинственного.
Видя, что строй солдат недвижим, передние ряды демонстрантов начали замедлять ход. В этот момент откуда-то из поднебесья раздался механический гул двигателя. И над городом появился, сияя диском пропеллера, юркий истребитель-биплан Сопвич с российским триколором кокард на крыльях и бортах. Стрекоча мотором, он, зайдя от Дворцовой, пронёсся вдоль Любинской над самыми головами протестующих, едва не задевая их колесами, разметав по сторонам знамена и плакаты. Но не смог остановить их. Передние ряды, подпираемые сзади общим потоком, упорно продолжили идти дальше, приближаясь к линии солдат, возглавляемых Славкой.
Сделав свечку, Сопвич ушел ввысь и, развернувшись, снова налетел на толпу, пройдясь на бреющем и почти касаясь кончиками крыльев стен домов. В ответ вслед ему раздались первые выстрелы. Колонна неуклонно продвигалась, мерно ступая вперед, уже головой своей, выходя на мост.
Видя это, Вячеслав, неотрывно глядящий на Варвару, и мучительно раздумывающий о последствиях страшного и неотвратимого решения, все же отдал команду, и в небо взвилась зеленая сигнальная ракета. Это был знак летчику. Откуда-то он знал, что за штурвалом истребителя его лучший друг — Артем.
Новый заход аэроплана и на этот раз над улицей разнесся грохот пулеметной очереди. Сначала куда-то поверх голов, а затем широко пройдясь огненной метлой вдоль улицы. Пули, цвиркая, высекали искры и осколки из неровных серых камней брусчатки разом опустевшей мостовой.
Революционная масса, недавно монолитная и сплоченная, мгновенно утратила стройность своих рядов. Потеряв организованность, обезумевшая толпа в панике бросилась в стороны. Люди падали, толкали друг друга, стремясь найти укрытие в подворотнях и проулках от несущей смерть крылатой машины. На месте осталась лишь Варвара. Она бестрепетно и неотрывно смотрела на Славку. Глаза в глаза.
Когда гул мотора стих и на проспекте не осталось никого, Хворостинин, давно уже поднявшийся с сиденья и напряженно вглядывавшийся в происходящее по его приказу страшное действо, спустился с подножки автомобиля и отправился навстречу застывшей посреди моста девушке.
Остановившись в шаге перед ней, так что ощутил тонкий, изысканный букет ароматов, в котором, казалось, слитно звучали ноты самой весны, с ее всепобеждающей силой очищения и возрождения природы от зимнего сна. Варя серьезно глядя ему в глаза, протянула навстречу руку. Он повторил ее жест и с необыкновенной нежностью пожал, всей силой своей души не желая больше отпускать. Никогда… Девичья ладошка тут же утонула в его здоровенной лапище.
В ответ она легко, искренне и проникновенно, затронув самые глубокие струны его души, произнесла:
— Славная у нас вышла встреча, суженый мой. Только вот свадебный поезд весь разбежался от твоего щедрого приема. — Слова ее звучали с большой внутренней силой, естественностью и прямотой.
Они долго смотрели друг на друга и потом повернулись в сторону устья Оми. Там, с безбрежной шири Иртышских вод, к ним радостно гудя, шел, выбрасывая высокий султан дыма, белый пароход. На носу его, сияя начищенной медью труб и литавр, играл духовой оркестр. Звуки музыки, доносящиеся в перерывах между сигналами корабельного ревуна, напомнили ему вальс «Амурские волны».
— Это за нами, — уверенно сказала Варенька, — Пойдем, нас ждут.
Славка, просыпаясь, ощутил легкий запах дыма, словно от пароходных котлов. Он все еще видел, ощущал каждой клеточкой своего сильного тела, каждой частицей своей большой души, такую родную и близкую Варвару, но вместе с тем осознавал, что пережитое им только что — лишь видение. И старался изо всех сил удержать его въяве, не давая глазам открыться, удерживая последние, растворяющиеся остатки прекрасного образа.